Интересные факты в биографии боярыни Морозовой имеются в большом количестве. Это одна из немногих особ женского пола допетровских времен, имя которой вошло в историю. Ведь тогда знатные и богатые женщины, скованные обычаями Домостроя, чаще всего сидели в теремах, подобно обитательницам восточных гаремов.
Известна она, прежде всего тем, что являлась пламенной защитницей старообрядческих традиций, вступив в единоборство с самим царем Алексеем Михайловичем, проводившим церковные реформы. Сегодня речь пойдет о жившей в 17 веке боярыне Морозовой, биографию которой мы и рассмотрим.
Краткую биографию боярыни Морозовой целесообразно начать с ее происхождения, которое в значительной мере определило ее дальнейшую судьбу, так как было довольно высоким. Она родилась в 1632 году в семье Прокопия Соковнина, московского дворянина, будучи его старшей дочерью. Имя ей дали в честь святой мученицы – Феодосии Тирской.
Среди ее далеких предков – представители рода германских рыцарей Мейендорфов. Один из них, барон фон Икскюль, прибыв из Ливонии к Иоанну Грозному в 1545 году, крестился и взял имя Федора Ивановича. У него был сын Василий по прозвищу «Соковня», который и стал родоначальником Соковниных.
Отец Феодосии в разное время служил воеводой в различных городах, был посланником в Крыму, заседал в Земском соборе, возглавлял Каменный приказ. Он был довольно зажиточным человеком и имел несколько домов в Москве. От царя Алексея Михайловича он получил придворную должность окольничего, относящуюся ко второму думному чину, после боярского. Помимо Феодосии, в семье было еще трое детей, в том числе и одна сестра, Евдокия, разделившая с ней тяготы ее трагической гибели. Об этом дальше будет подробнее рассказано в биографии боярыни Морозовой.
Как правило, когда речь заходит о биографии боярыни Морозовой, фото картины «Боярыня Морозова» Василия Сурикова, описывающей сцену из истории раскола церкви в XVII веке, сразу же встает перед глазами. Она была впервые показана на выставке передвижников в 1887 году и куплена для Третьяковской галереи за 25 тысяч рублей. И сегодня она находится там в числе основных экспонатов.
Благодаря большой популярности этого произведения искусства образ боярыни Морозовой ошибочно видится как образ пожилой, суровой, фанатичной женщины. Однако, представляется, что такая концепция объясняется, скорее, художественным замыслом.
На полотне изображена мученица, страдалица за веру, которая обращается к толпе простолюдинов – к нищей старухе, к страннику с посохом в руке, к юродивому, – воплощающих представителей тех слоев, которые боролись против насаждения новых церковных обрядов.
Именно этот аспект биографии и судьбы боярыни Морозовой и хотел подчеркнуть художник, поэтому она и предстает на картине как женщина пожившая, мудрая, лишенная какого бы то ни было легкомыслия. Во многом благодаря картине Феодосия Прокопьевна и осталась в памяти людей как символ борьбы раскольников.
Но так ли однозначно все было на самом деле? Была ли Морозова суровой и бескомпромиссной фанатичкой, чуждой всего земного, ведь во время ареста ей не было еще и 40 лет? Чтобы выяснить это, вернемся к рассмотрению интересной биографии боярыни Морозовой.
В 1649 году Феодосия Соковнина, 17 лет от роду, вышла замуж за 54-летнего боярина Морозова Глеба Ивановича, одного из самых богатых людей в стране. Его род не уступал по знатности роду Соковниных, оба они являлись элитой московского общества. При царе Алексее Михайловиче Морозовы были одной из 16 самых знатных фамилий, представители которых сразу становились боярами, минуя окольничий чин.
Морозовы были приближены молодым царем ко двору. Так, Глеб Морозов, бывший родственником Романовых, являлся царским спальником и дядькой царевича. Он был хозяином подмосковной усадьбы Зюзино и множества других имений. Его брат, Борис Иванович, обладал громадным состоянием, умер бездетным, оставив все богатство Глебу. Что касается Феодосии, то она была верхней боярыней, очень близкой к царице, постоянно сопровождая ее, чем неоднократно пользовалась.
В биографии боярыни Морозовой мало фактов, касающихся ее жизни с мужем. Известно только то, что долгое время детей у них не было. Но после того как они в молитвах обратились к преподобному Сергию Радонежскому, тот явился перед Феодосией Прокопьевной, и у пары появился сын по Имени Иван.
В 1662 году Глеб Иванович Морозов умер, оставив наследство 12-летнему сыну, но по факту распоряжалась деньгами Феодосия. В том же году умер и отец 30-летней женщины. Второй раз она замуж не вышла и спокойно жила в знатности и богатстве.
Как пишет в биографии боярыни Морозовой К. Кожурин, ее палаты в Москве были среди первых, при царском дворе ее уважали и любили, сам Алексей Михайлович выделял ее среди прочих бояр. Она носила звание «кравчей великой державы» (кравчие при дворе отвечали за здоровье царя, его стол и посуду). По словам протопопа Аввакума, Феодосия Морозова числилась в «четвертых бояронях».
Феодосия Морозова была окружена не просто богатством, а невиданной роскошью. Ее усадьба в Зюзино была обустроена в соответствии с лучшими западными образцами в числе самых первых в русском государстве. Здесь был разбит большой сад, по которому разгуливали павлины.
Как свидетельствуют современники, ее карета стоила огромных денег, будучи позолоченной и украшенной серебром и мозаикой, запряженной двенадцатью отборными лошадьми с гремящими цепями. При этом за ней следовали более сотни слуг, заботясь о чести и здоровье барыни.
В доме имелось около трехсот человек, которые прислуживали боярыне. Крестьянских дворов насчитывалось около 8 тысяч, тогда как богатыми уже считались помещики, у которых было порядка 300 дворов.
Однако стала еще более интересной биография боярыни Морозовой после того, как в ее жизни произошла неожиданная перемена. Пребывая в роскоши, находясь в дружеских отношениях с царской семьей, Феодосия Прокопьевна, по словам Аввакума, решила отречься от «земной славы». Она превратилась в яростную противницу церковных реформ после того, как познакомилась с ним. На протяжении всей истории старообрядчества Аввакум являлся знаковой и очень авторитетной фигурой, вождем раскольников.
Дом боярыни превращается, по сути, в штаб борцов с нововведениями, противников внесений исправлений в священные книги. У нее подолгу жил и сам протопоп Аввакум, получая здесь приют и защиту. Феодосия и ее сестра Евдокия Урусова, княгиня, были ему очень преданы и во всем его слушались.
Кроме этого, Морозова постоянно принимала в своем доме священников, которых изгнали из монастырей, многочисленных странников, а также юродивых. Тем самым она создавала своеобразную оппозицию царскому двору и Алексею Михайловичу, поддерживавшему церковной реформой.
Однако даже после таких кардинальных перемен в биографии боярыня Морозова не превратилась в религиозную фанатичку, не стала «синим чулком». Ей не были чужды человеческие слабости и заботы.
Так, протопоп Аввакум замечал, что характер ее отличался веселостью. Когда умер муж, Феодосии Прокопьевне было всего 30 лет, и чтобы не впасть во грех, она для умерщвления плоти носила власяницу.
В своих письмах Аввакум, скорее всего, в переносном смысле, советовал ей выколоть глаза, дабы не поддаться любовному соблазну. А также он пенял боярыне на то, что она не всегда проявляет щедрость при выделении средств на общее дело.
Морозова очень сильно любила своего сына Ивана, бывшего ее единственным ребенком, и мечтала передать ему состояние в сохранности. Она очень волновалась о том, чтобы выбрать достойную невесту для наследника, о чем, помимо обсуждения вопросов веры, сообщала опальному протопопу в письмах.
Таким образом, несмотря на силу характера, который помогал ей в ее подвижнической деятельности, Морозова имела вполне житейские слабости и проблемы.
Алексей Михайлович, будучи сторонников церковных реформ, неоднократно делал попытки повлиять на мятежную барыню посредством ее родни и ближайшего окружения. При этом он то отбирал у нее поместья, то возвращал их, а Морозова периодически шла на уступки.
В биографии боярыни Дарьи Морозовой существует еще такой интересный факт. Согласно имеющимся историческим записям, к ней был подослан окольничий Ртищев, уговоривший ее перекреститься тремя перстами, за что царь обещал ей вернуть «холопей и вотчины».
Боярыня поддалась искушению и перекрестилась, и ей было возвращено отобранное. Но при этом она якобы сразу же заболела, три дня была не в своем уме и очень ослабела. В Житии протопопа Аввакума говорится о том, что Морозова выздоровела, когда перекрестилась истинным, двуперстным крестом. Возвращение же вотчин зачастую объясняется покровительством царицы.
От того, чтобы предпринимать самые решительные действия, царя удерживали два фактора: покровительство царицы и высокое положение поборницы старой веры. Под его нажимом Морозовой приходилось присутствовать на богослужениях, проводившихся по новому обряду. Ее сторонники рассматривали это как «малое лицемерие», являющееся вынужденным шагом.
Но после того как боярыня приняла в 1670 году тайный постриг в монахини, взяв церковное имя Феодора, она перестала участвовать и в церковных, и в светских мероприятиях.
В январе 1671 года состоялась новая свадьба овдовевшего несколько лет назад царя с Натальей Нарышкиной, от участия в которой Морозова отказалась под предлогом болезни. Этот поступок вызвал гнев самодержавной особы.
Немного остыв, Алексей Михайлович послал к ослушнице сначала боярина Троекурова, а затем и князя Урусова (мужа ее сестры), пытавшихся уговорить ее на принятие церковной реформы. Однако Морозова не изменила своему «стоянию за веру» и в обоих случаях выразила решительный отказ.
В ноябре 1671 года Морозова и ее сестра были допрошены, после чего закованы в кандалы и оставлены дома, под арестом, а затем перевезены в Чудов монастырь. Здесь были продолжены допросы, после которых сестер отправили на подворье Псково-Печерского монастыря.
Вскоре после ареста случилось несчастье, как свидетельствует биография Морозовой, с сыном боярыни. Он скончался в возрасте немногим больше 20 лет. Имущество боярыни конфисковали, а ее братьев отправили в ссылку.
Алексей Михайлович отдал распоряжение о высылке сестер в город Боровск, где их поместили в земляную тюрьму в местном остроге. 14 прислуживавших им человек в июне 1675 года сожгли, заперев их в срубе. В сентябре 1675 года умерла от голода княгиня Евдокия Урусова.
Сама боярыня Морозова также скончалась от полного истощения. Последние минуты невольниц были полны драматизма. Перед смертью несчастные женщины просили дать им хотя бы корочку хлеба, но тщетно.
Существуют сведения, согласно которым Феодосия Морозова, чувствуя близкую гибель, просила тюремщика ополоснуть ее рубаху в речке, чтобы принять смерть в достойном виде. Она умерла в ноябре 1675 года, ненадолго пережив сестру. В том месте, где предположительно были заключены сестры, а также другие старообрядцы, была возведена часовня.
На фото: картина В. И. Сурикова «Боярыня Морозова».
Глеб Иванович Морозов, знатный боярин, приближенный ко двору Михаила Федоровича, а затем и Алексея Михайловича. Известен он, однако, не своей придворной карьерой и не тем, что слыл одним из богатейших людей в Русском царстве, а тем, что после смерти первой супруги женился на 17-летней красавице Феодосии Соковниной, которая вошла в русскую историю под именем боярыни Морозовой .
Женщин, носивших фамилию Морозовых в многовековой истории рода было немало. Но исторически она закрепилась за Феодосией Прокофьевной, знаменитой раскольницей, духовной дочерью протопопа Аввакума, боярыней Морозовой , ставшей героиней известного полотна художника Василия Сурикова.
Семейную жизнь Глеба Ивановича Морозова с первой женой Авдотьей Алексеевной можно было бы назвать счастливой - они прожили душа в душу тридцать лет, - если бы не одно печальное обстоятельство: у них не было детей. Вот почему, когда юная боярыня Морозова родила сына, Глеб Иванович был несказанно рад. У любимого брата Бориса, скопившего немалое состояние, тоже не было детей, сам Глеб Иванович был отнюдь не бедным человеком, поэтому новорожденный Иван Морозов с младенчества сделался богатейшим наследником.
В семье Морозовых царила настоящая роскошь. Причем не только в их московском доме, но и в подмосковных имениях, что воспринималось современниками с удивлением и недоверием. В те времена боярские вотчины имели лишь хозяйственное назначение, украшать и благоустраивать их не было принято.
Впервые старинную традицию нарушил : побывав в Европе и повидав роскошные загородные усадьбы, прежде всего польские, он устроил под Москвой свои имения Измайлово и , последнее зарубежные гости называли восьмым чудом света.
Советник Алексея Михайловича, бывший в детстве его «дядькой» и наставником, тоже с пышностью обустроил свое , куда приглашал самого царя. Примеру брата последовал и Глеб Морозов, тоже участвовавший в заграничных походах в числе царской свиты и насмотревшийся на имения польских магнатов. В селе Зюзино, по сохранившимся свидетельствам, по барскому двору разгуливали павлины и павы, а боярыня Морозова выезжала в серебряной карете, запряженной шестеркой породистых лошадей, в сопровождении сотни слуг.
Заботами и печалями боярыня Морозова делилась со своим давним другом, наставником и духовным отцом - протопопом Аввакумом, известным представителем старообрядчества, который не принял церковную реформу , за что впоследствии был сослан и казнен. Боярыня Морозова полностью разделяла его взгляды и тоже пострадала и приняла мученическую смерть за свою веру.
Был нарочито строг со своей духовной дочерью, хотя в глубине души любил ее, с удовольствием останавливался в ее большом гостеприимном доме в и называл «женой веселообразной и любезной». Феодосия Прокопьевна осталась молодой вдовой - ей было всего тридцать лет, и ничто человеческое было ей не чуждо. Она носила власяницу, чтобы избавиться от соблазнов, но и это не всегда помогало, и протопоп писал ей в ответ на жалобы: «Глупая, безумная, безобразная, выколи глазища те свои челноком!» Упрекал он духовную дочь и в скупости, узнав, что она пожертвовала церкви восемь рублей — сумма немалая по тем временам, когда все исчислялось на копейки и полушки, но Аввакум знал о золоте и драгоценностях, спрятанных боярыней от властей: «Милостыня от тебя истекает как от пучины морской малая капля, и то с оговором» , - сердито пишет он.
Благодаря сохранившейся в древних литературных памятниках переписке мы яснее можем представить себе характер боярыни Морозовой - она была вовсе не религиозной фанатичкой, какой ее часто рисует предание, а обычной женщиной и матерью, заботящейся о сыне и о хозяйстве, со своими слабостями, достоинствами и недостатками.
К достоинствам Феодосии Прокопьевны стоит отнести в первую очередь силу духа - несмотря на привычку жить в роскоши, она добровольно отреклась от всех земных благ, «отрясла прах» богатства и сравнялась с простыми людьми, тайно постригшись в монахини под именем Феодоры.
Меньше чем через год после принятия пострига в дом Морозовой по приказу царя явился архимандрит Чудова монастыря, а впоследствии Патриарх Московский Иоаким. Он допросил Феодосию и ее сестру Евдокию Урусову и вначале оставил их под домашним арестом, но через два дня боярыню Морозову перевезли под стражей в . Именно этот момент запечатлен на бессмертной картине Сурикова - но художник изобразил свою героиню гордой, суровой и непримиримой, а ведь ей были свойственны и страдания, и сомнения.
Уже в тюрьме Морозова узнала о смерти любимого сына и убивалась по нему так, что протопоп Аввакум в письме опять сделал ей внушение: «Не кручинься о Иване, так и бранить не стану»
. Из страдалицы за веру старались сделать святую, и летописец, в угоду житийному канону, говорит, что с дыбы опальная боярыня «победоносно обличала» своих мучителей. Однако гораздо более правдоподобным выглядит тот момент, когда боярыня заплакала и сказала одному из палачей: «Сие ли христианство, ежели человека мучить?»
После пыток на дыбе несчастную боярыню мучили голодом, и она взывала к своему стражнику: «Умилосердися, раб Христов! Помилуй мя, даждь ми калачика!» Потом она просила хотя бы «мало сухариков», хотя бы яблоко или огурчик - но все напрасно.
Царь не хотел устраивать публичную казнь боярыни Морозовой и Евдокии Урусовой, поскольку боялся, что народ будет на их стороне, и обрек женщин на медленную, мучительную смерть от голода. Даже после смерти они находились под стражей - из опасения, что старообрядцы выкопают их тела «с великою честию, яко святых мучениц мощи» .
Сестер похоронили тайком, без отпевания, завернутыми в рогожу, внутри Боровского острога. Скончалась боярыня Морозова в ночь с 1 на 2 ноября 1675 года. После ее смерти все несметные богатства и поместья Морозовых отошли государству.
На фото: Картина Василия Перова «Пытка боярыни Морозовой».
Судьба Феодосии Прокофьевны Соковниной делает крутой поворот в первый раз в 1649 году, когда она, 17-летняя девушка, становится женой царского спальника Глеба Ивановича Морозова.
В 1653 году начались реформы Патриарха Никона. Суть их (кроме изменений в церковных книгах и порядке богослужения) сводилась к следующим нововведениям: крестное знамение предписывалось творить тремя пальцами, а не двумя, крестный ход вокруг церкви совершать не по солнцу, а против солнца, в некоторых случаях земные поклоны заменялись поясными, крест почитался не только восьми - и шестиконечный, но и четырехконечный, а возглас «Аллилуйя» вменялось петь три раза, а не два.
Нововведения раскололи русское общество того времени - от знати до горожан и крестьян - на два лагеря. Правительство Алексея Михайловича последовательно поддерживало церковные реформы, и на первых порах репрессии были направлены только против вождей раскола. Десятилетием позже, когда Патриарха Никона после конфликта с царем лишили кафедры и удалили от дел, протопопа Аввакума, одного из лидеров раскольников, вернули на некоторое время в Москву и попытались привлечь на сторону официальной церкви. Принять реформы Аввакум отказался, но за это время в ряды старообрядцев влилось немало новых именитых сторонников.
Самыми известными духовными дочерьми протопопа стали сестры - Феодосия Морозова и Евдокия Урусова. И в этот момент судьба боярыни делает крутой поворот во второй раз. Дом Морозовой становится центром старообрядчества: сюда приходят и тайно живут гонимые царем раскольники, отсюда рассылается огромное количество писем в поддержку «веры отцов», часть из которых пишет сама боярыня.
Роль Морозовой как одного из лидеров раскольничества и упорное нежелание подчиниться проводимым царем реформам делают ее положение шатким. В 1665 году царь предпринял попытку, не прибегая к крайним мерам, устрашить боярыню Феодосию, и у нее конфискуют значительные земельные владения, оставшиеся после смерти мужа. Но после заступничества царицы большую часть вотчин Морозовой возвратили.
В январе 1671 года царь Алексей Михайлович женился второй раз - на молодой Наталье Кирилловне Нарышкиной. Феодосия Морозова по своему положению одной из знатнейших женщин при дворе обязана была присутствовать на бракосочетании. Однако она намеренно уклонилась от участия в свадьбе, что стало последней каплей для царя.
В ноябре 1671 года боярыню Морозову и ее сестру княгиню Урусову арестовали. Все попытки заставить сестер принять церковные реформы Патриарха Никона и перекреститься по новым правилам тремя перстами они отвергли. В заточении Морозова узнала о смерти своего единственного сына.
Царские подручные предложили сжечь раскольниц, но бояре не дали согласия на казнь знатных узниц. Тогда их начали истязать. Женщин поднимали на дыбу, а затем бросали обнаженными спинами на лед. Измученная пытками женщина укоряла со слезами на глазах палачей: «Се ли християнство, еже сице человека умучити?»
Не сломив приверженность старой вере, подручные царя заключили Морозову в Новодевичий монастырь. Вся знать Москвы потянулась туда, чтобы своими глазами увидеть «крепкое терпение» боярыни. Царь решает убрать сестер Соковниных подальше от столицы, сослав их в Боровск.
Но и там они не смирились: продолжали переписываться с единомышленниками, их часто навещали известные старообрядцы. В конце концов царь Алексей Михайлович решил поставить точку в этом затянувшемся противостоянии. Морозову с сестрой бросили в яму и стали морить голодом.
Княгиня Урусова продержалась в этих невыносимых условиях два с половиной месяца. Умирая, она попросила сестру прочитать отходную, и сама служила вместе с ней. «И тако обе служили, и мученица над мученицею в темной темнице отпевала канон, и узница над узницею изроняла слезы» .
Урусова скончалась первой. Боярыня Морозова умерла после нее второго ноября 1675 года. И была тайно, без отпевания, похоронена рядом с сестрой. Царь Алексей Михайлович, опасаясь возмущения старообрядцев, три недели не разрешал объявлять о смерти непокорной боярыни. Местонахождение могил мучениц засекретили.
Годы создания: 1881-1887
Размер полотна: 304 х 587,5 сантиметров
Место хранения: Государственная Третьяковская галерея, Москва
Монументальное полотно русского художника Василия Сурикова «Боярыня Морозова », жемчужина собрания Третьяковской галереи, изображает сцену из истории церковного раскола в XVII веке.
Историческая справка:
Раскол Русской церкви состоялся в 1650-1660-х годах после реформ патриарха Никона, направленных на нововведения и изменения богослужебных книг и обрядов с целью их унификации с современными греческими. Приверженцы старых обрядов, так называемые «старообрядцы», были преданы анафеме. Непримиримым противником реформы был протопоп Аввакум Петров - идеолог и влиятельный деятель старообрядчества, который был сослан, заточён в тюрьму и казнён.
Тематика истории русского народа у потомственного казака Василия Сурикова всегда была центральной в живописи. Национальные эмоции, выраженные в действиях отдельных исторических личностей на фоне уникальной колоритной сибирской природы, неизменно вдохновляли художника.
Детство, проведённое в Сибири, подарило художнику знания из «житий» святых мучеников-старообрядцев, коих в Сибири было великое множество. Особенно Сурикова вдохновляла «Повесть о боярыне Морозовой», которую ему пересказывала его тётка, Ольга Матвеевна Дурандина.
Историческая справка:
Феодосия Прокофьевна Морозова, в иночестве Феодора, родилась в Москве 21 (31) мая 1632-го года. Была представительницей одного из шестнадцати высших аристократических семейств Московского государства, верховной боярыней, деятельницей русского старообрядчества, сподвижницей протопопа Аввакума. Овдовев в 30 лет, Феодосия Морозова занималась благотворительностью, принимала у себя в доме странников, нищих и юродивых, гонимых властью староверов. Усмиряла плоть свою власяницей.
Как вспоминают современники боярыни Морозовой, «дома прислуживало ей человек с триста. Крестьян было 8000; другов и сродников множество много; ездила она в дорогой карете, устроенной мозаикою и серебром, в шесть или двенадцать лошадей с гремячими цепями; за нею шло слуг, рабов и рабынь человек сто, оберегая её честь и здоровье».
Из-за личного конфликта с царём-реформатором Алексеем Михайловичем и за приверженность к «старой вере» была арестована вместе с сестрой и слугами, лишена всего имущества, сослана в Пафнутьево-Боровский монастырь и заточена в монастырскую тюрьму, в которой, после пыток на дыбе, умерла от голода. Канонизирована старообрядческой церковью.
Первый эскиз будущей картины «Боярыня Морозова » Василий Суриков создал в 1881-м году, в возрасте 33-х лет. Но к работе над созданием масштабного исторического полотна он приступил лишь спустя три года.
Центральной фигурой в композиции картины является сама боярыня Морозова. Её везут, закованную в кандалы и цепи, в санях, которые символично «раскалывают» толпу зевак. Её лицо измождено постом и лишениями, его бледность и бескровность оттеняет чёрная шуба. Правая рука сложена в старообрядном знамении перед иконой Богородицы.
Образ боярыни на картине - собирательный. Общее настроение боярыни Суриков списал с увиденной однажды вороны с чёрным крылом, которая билась о снег. В основе образа боярыни - старообрядка, которую Суриков повстречал у Рогожского монастыря. Намного сложнее было подыскать идеальную модель для создания неповторимой внешности боярыни Морозовой. В конце концов, ею стала тётка Василия Сурикова - Авдотья Васильевна Торгошина.
Десятки оттенков снега на картине «Боярыня Морозова » также дались художнику непросто. Делая эскизы, художник размещал моделей прямо на снегу, ловя наименьшие рефлексии света, изучая воздействие морозного цвета на кожу лиц. Так создавалась «цветовая симфония», как позже критики назовут картину.
Толпа, сквозь которую провозят арестованную раскольницу, реагирует на происходящее по-разному. Кто-то глумится над «свихнувшейся бабой», кто-то недоумевает, зачем состоятельная аристократка сознательно убивает себя ради старых обрядов, кто-то видит в страданиях Морозовой собственную печальную участь в будущем. Что примечательно, все женские фигуры на картине сочувствуют главной героине. Юродивый в правой нижней части картины повторяет жест боярыни. И только лишь дети остаются беззаботны.
«Грубые московские люди, в шубах, телогреях, торлопах, неуклюжих сапогах и шапках, стоят перед вами как живые. Такого изображения нашей старой, допетровской толпы в русской школе ещё не было. Кажется, вы стоите среди этих людей и чувствуете их дыхание».
Критик Гаршин
Первое публичное представление работы состоялось на Пятнадцатой передвижной выставке в 1887-м году. Зрители и критики не были единогласны в отзывах. Многие замечали отсутствие перспективной глубины на картине, академисты называли её «пёстрым ковром». На что Александр Бенуа ответил:
«Действительно это удивительное по своей гармонии пёстрых и ярких красок произведение достойно называться прекрасным ковром уже по самому своему тону, уже по самой своей красочной музыке, переносящей в древнюю, ещё самобытно-прекрасную Русь».
Критик В. Стасов написал о «Боярыне Морозовой следущее:
«Суриков создал теперь такую картину, которая, по-моему, есть первая из всех наших картин на сюжеты русской истории. Выше и дальше этой картины и наше искусство, то которое берёт задачей изображение русской истории, не ходило ещё».
Вскоре после этого картина была куплена для Государственной Третьяковской галереи за 25 тысяч рублей.
Также сохранились около сотни эскизов к «Боярыне Морозовой», преимущественно портретных.
Василий Иванович Суриков «Боярыня Морозова». Холст, масло. 304 на 587,5 (1887)
«Боярыня Морозова» —
одно из известных исторических полотен Сурикова. Оно по многим параметрам напоминает мне картину « », написанную за 6 лет до «Боярыни Морозовой», хотя идея нарисовать боярыню пришла к Сурикову именно в 1881 году, в год написания «Утра стрелецкой казни». Не буду говорить о технике исполнения, буду говорить о сюжете. И там и тут изображается судилище мировоззрений. В 1881 году Суриков описывает уничтожение стрелецкого сословия, а в 1887 году — расправу над старообрядчеством. И там и тут являются свидетели суда — люди, город, здания. В «Утре стрелецкой казни» собор Василия Блаженного нависает над стрельцами, в «Боярыне Морозовой» Чудов монастырь принимает двуперстное знамение от раскольницы. И там и тут две правды: правда стрельцов и реформаторская правда Петра I; правда патриарха Никона, церковного реформатора и правда раскольников. Они, эти разные русские правды, схлестнулись друг с дружкой тогда не на жизнь, а на смерть. Схлестнулись тогда, чтобы сегодня мы знали только одну правду — Пётр I был великим русским царём, реформатором-императором, а старообрядцы, коих сегодня лишь около одного миллиона человек, не более чем экзотика православия.
Художник Суриков прославил Феодосию Прокопьевну Морозову
(1632 — 1675) своей картиной на века. Хотя в своё время имя этой женщины было известно многим. Во-первых, потому что она была замужем за боярином Глебом Ивановичем Морозовым, богатейшим человеком, приближённым к царю Алексею Михайловичу. После смерти супруга в 1662 году всё богатство наследует его сын от первого брака Иван, но фактически распоряжалась состоянием Феодосья Прокопьевна. Именно в 1662 году она поселяет в своём доме протопопа Аввакума, центрального оппозиционера церковных реформ патриарха Никона. И это уже вторая причина известности боярыни Морозовой — она становится сподвижницей Аввакума, раскольницей, и, следовательно, противницей царя Алексея Михайловича.
Василий Иванович Суриков изобразил на картине момент, когда боярыню Морозову привозят на допрос в Чудов монастырь 17.11.1671 года.
Толпа народу, изображённая на картине. Такое ощущение, что Суриков аляповатое что-то нарисовал; скученность, перегруженность, статичность. Ну не понимает Суриков действий исторических лиц без толпы — вытащил людей на узкую московскую улицу. Всех подряд здесь расположил: нищебродов, бояр, крестьянских детей, приказчиков, холопов... Лица из толпы смотрят на эту женщину, которая лишилась своих богатств и своего высокого положения ради веры, ради принципов. Для тутошних мальчишек это развлечение, для женщин страх и новая тема для вечерних разговоров, для насмехающихся бояр Морозова сошла с ума, поселившись в собственном мирке. И все они парадоксальным образом ей сочувствуют...
Не знаю, всё-таки нагромождение персонажей даёт свой неповторимый эффект. Кстати, говорят, в образ странника, изображённого в правом углу картины, Суриков вложил себя, своё понимание поступка раскольницы.
Боярыня Морозова. Не очень мне нравится её лицо. Оно смахивает на лица некоторых современных женщин с горящими глазами — поборниц истинных религий — адвентисток, иеговисток, бабтисток, больных православием головного мозга. Но фанатичность специально вырисована на лице боярыни художником Суриковым. И не мне всё-таки судить Морозову, её веру, её право отстаивать свои убеждения с таким лицом, какое есть. Такой ли она была на самом деле? До нас не дошли изображения Феодосии Прокопьевны Морозовой Художник долго искал подходящий типаж: «Ведь сколько времени я его искал. Всё лицо мелко было. В толпе терялось». Только на старообрядческом кладбище в селе Преображенском успокоилась душа художника (люблю такие каламбуры), в том смысле, что нашлась натурщица — начётчица с Урала Анастасия Михайловна. За два часа Суриков написал этюд, который всех победил.
Касаемо работы над картиной. Летом 1885 года на даче под Москвой Суриков рисует этюды. Тридцать эскизов и около семидесяти этюдов было сделано за 6 лет работы над картиной. Весной 1886 года он пишет своим матери и брату в Сибирь:
Я пишу большую картину теперь, «Боярыню Морозову», и будет только к будущему январю готова она. Только к будущему году освобожусь совсем. А это лето все надо писать этюды к этой картине. Боже, когда я с вами повидаюсь, все откладываю год от году! Нельзя — большие задачи для картины беру. Потерпите до будущего лета, если еще верите мне, уж тогда не обману.
Вот некоторые этюды и эскизы к картине:
В середине XVII в., с восшествием на престол второго царя из династии Романовых - Алексея Михайловича (1645 - 1676), фактическим правителем страны стал его воспитатель - «дядька», боярин Борис Иванович Морозов. Его род был самым богатым в России - Морозовы владели тысячами дворов и десятками тысяч подневольных крестьян. Боярыня Морозова была снохою Бориса Морозова, того Морозова, которого тишайший царь считал не только своим «приятелем», но почитал «вместо отца родного». Однако семейное счастье Феодосии длилось всего одиннадцать лет. В 1662 г. Глеб Иванович умер, оставив свою овдовевшую жену наследницей огромного «выдела» из общего родового имущества. Казалось, перед нею открываются просторы счастливой и беззаботной судьбы... . В одном из многочисленных имений Морозовых - подмосковном селе Зюзино, была обустроена по западному образцу одной из первых в России роскошная усадьба. При царском дворце Феодосия занимала чин верховой боярыни, была приближённой царя Алексея Михайловича. По воспоминаниям современников «Дома прислуживало ей человек с триста. Крестьян было 8000; другов и сродников множество много; ездила она в дорогой карете, устроенной мозаикою и серебром, в шесть или двенадцать лошадей с гремячими цепями; за нею шло слуг, рабов и рабынь человек сто, оберегая ее честь и здоровье».
Боярыня Морозова была противницей реформ патриарха Никона, тесно общалась с апологетом старообрядчества - протопопом Аввакумом. Феодосия Морозова занималась благотворительностью, принимала у себя в доме странников, нищих и юродивых. Оставшись в тридцать лет вдовой, она «усмиряла плоть», нося власяницу. К 60-м гг. XVII в. столица стала одним из центров староверческого раскола. Здесь действовали «старолюбцы», имевшие связи в кругах высшей светской знати и столичного духовенства. Боярыня Морозова быстро стала ярой сторонницей всех гонимых за «старую веру». С фанатичной страстью слушала она проповеди главы раскольников - протопопа Аввакума. Воротившись в 1664 г. из ссылки, он вместе с женою жил у боярыни Феодосии («инокини Феодоры», как она теперь себя именовала). Здесь же останавливались и находили материальную поддержку и многие другие «рас-колоучители» из разных концов страны. Среди них оказалась некая старица Меланья, возглавившая в 1660 г. женскую общину московских «старолюбцев». Боярыня Морозова стала, по совету Аввакума, ее послушницей. Однако Аввакум попрекал молодую вдову, что она недостаточно «смиряет» свою плоть и писал ей «Глупая, безумная, безобразная выколи глазища те свои челноком, что и Мастридия» (призывая по примеру преподобной Мастридии, чтобы избавиться от любовных соблазнов, выколоть себе глаза). Домашние молитвы Морозова совершала «по древним обрядам», а её московский дом служил пристанищем для гонимых властью староверов. Но поддержка ею старообрядчества, судя по письмам Аввакума, была недостаточной: «Милостыня от тебя истекает, яко от пучины морския малая капля, и то с оговором».
Академик А. М. Панченко, исследуя письма Морозовой к Аввакуму, пишет, что в них нет рассуждений о вере и считает, что Феодосия «не мрачная фанатичка, а хозяйка и мать, занятая сыном и домашними делами»
Аввакум
Царь Алексей Михайлович, всецело поддерживающий церковные реформы, пытался повлиять на боярыню через её родственников и окружение, а также отбирая и возвращая поместья из её вотчины. От решительных действий царя удерживало высокое положение Морозовой и заступничество царицы Марии Ильиничны. Феодосия Морозова неоднократно присутствовала в «новообрядной церкви» на богослужении, что старообрядцами рассматривалось, как вынужденное «малое лицемерие». Но после тайного пострига в монахини под именем Феодоры, состоявшегося в конце декабря 1670 года или, согласно старообрядческим преданиям, 6 (16) декабря 1670 года, Морозова стала удаляться от церковных и светских мероприятий. С этого времени она с ещё большей степени отдается «посту и молитве и молчанию», уклоняясь от домашних дел и передав их «верным людем своим». Конфликт усугубился после того, как Ф.П. Морозова 22 января 1671 г. не явилась на свадьбу царя с Н.К. Нарышкиной, сославшись на болезнь ног: «ноги ми зело прискорбны и не могу ни ходити, ни стояти». Царь разгневался: «Вем, яко загордилася!» Он направил к ней боярина Троекурова с уговорами принять церковную реформу, а позднее и князя Урусова, мужа её сестры. Морозова обоим ответила решительным отказом.
В ночь на 16 ноября 1671 г. Ф.П. Морозова и ее сестра Е.П. Урусова были взяты под стражу. После допроса в палатах Чудова монастыря митрополитом Павлом Крутицким и чудовским архимандритом Иоакимом 19 ноября закованную в цепи Морозову отвезли на подворье Псково-Печерского монастыря на Арбате. Однако, несмотря на строгую стражу, Морозова продолжала поддерживать общение с внешним миром, ей передавали еду и одежду. В заключении она получала письма от протопопа Аввакума и смогла даже причаститься у одного из верных старой вере священников. Вскоре после ареста Феодосии скончался её сын Иван. Имущество Морозовой было конфисковано в царскую казну, а двое её братьев сосланы.
Патриарх Питирим просил царя за сестёр: «Я советую тебе боярыню ту Морозову вдовицу, кабы ты изволил опять дом ей отдать и на потребу ей дворов бы сотницу крестьян дал; а княгиню тоже бы князю отдал, так бы дело то приличнее было. Женское их дело; что они много смыслят!». Но царь, называя Морозову «сумосбродной лютой», ответил патриарху, что «много наделала она мне трудов и неудобств показала» и предложил ему самому провести допрос боярыни. Патриарх в присутствии духовных и гражданских властей беседовал с Феодосией в Чудовом монастыре. Решив, что она больна (боярыня не хотела стоять перед патриархом и весь допрос висела на руках стрельцов), попытался помазать её освящённым маслом, но Феодосия воспротивилась. Боярыню вернули под арест.
Зимой 1672-1673 гг. Ф.П. Морозову, Е.П. Урусову и М. Данилову пытали «Бяху же приставлени над муками их стояти: князь Иван Воротынский, князь Яков Адоевский, Василей Волынской». Уговоры духовенства и царя, конфискация имущества, жестокие пытки, - ничто не могло сломить волю двух женщин. Патриарх Питирим на боярском совете «просил Феодоры на сожжение», но бояре боялись при всем народе казнить человека из своей среды. Сестра царя Ирина просила его не мучить Ф.П. Морозову: «Почто, брате, не в лепоту твориши и вдову ону бедную помыкаеши с места на место? Нехорошо, брате! Достойно было попомнити службу Борисову и брата его Гл:)». Это подействовало на царя раздражающе и «он же зарыча гневом великим и рече: «Добре, сестрица, добре! коли ты дятчишь об ней, тотчас готово у меня ей место!» Этим местом был тюремный острог в Боровске.
Точную дату прибытия Ф.П. Морозовой в Боровск установить трудно, но, как полагает А.И. Мазунин, начало заточения боярыни относится к концу 1673 началу 1674 гг. Здесь же находилась заточенная «тоя же ради веры» инокиня Иустина. Несколько позднее в Боровск доставили Е.П. Урусову и М.Г. Данилову.
Первое время заключенные Ф.П. Морозова, Е.П. Урусова и М.Г. Данилова жили в остроге относительно спокойно: сотники, охранявшие их, ещё в Москве были задобрены Иоакинфом Даниловым, «чтобы не свирепы были». Их посещал племянник И. Данилова Родион, старицы и сочувствовавшие. (Один из них - Памфил с женою Агриппиною был сослан за эту помощь в Смоленск).
О частых посещениях узниц стало известно в Москве. 23-24 марта 1675 г. был составлен указ о расследовании того, что делается в тюрьме. По указу в Боровск внезапно прибыл подьячий Павел, который с пристрастием расспрашивал сотников. В результате многие из них были сосланы в Белгород солдатами на «вечное житье».
Вскоре было учинено новое расследование. 29 июля 1675 г. прислан был дьяк Кузмищев, который «мучениц истязал». Инокиня Иустина была сожжена на площади в срубе. По распоряжению дьяка Кузмищева Ф.П. Морозову и Е.П. Урусову из опустевшего после казни острога перевели в земляную тюрьму в «пятисаженные ямы» . М.Г. Данилову поместили в тюрьму, где «злодеи сидят».
В земляной яме узницы провели последние дни своей жизни. Автор «Повести о боярыне Морозовой» с болью и сочувствием рассказывает о тяжелейших условиях пребывания узниц в земляной тюрьме: «Но кто может исповедать многое их терпение, еже они в глубокой темнице претерпеша, от глада стужаеми, вол тме не светимей отхадухи бо земныя, понеже парами земным спершимся велику им тошноту творяще. И срачиц им пременяти. Ни измывати невозможно бе». Под страхом смертной казни охране запретили давать пищу заключенным: «Аще кто дерзнет чрез повеление..., такового главною казнью казнить».
Часовня-памятник на предполагаемом месте заключения боярыни Феодосии Морозовой, княгини Евдокии Урусовой, Марии Даниловой и иже с ними пострадавших в Боровске
Первой не выдержала мучений Е.П. Урусова. Она попросила сестру отслужить по ней отходную, «и мученица над мученицею... отпевала канон, и юзница над юзницею изроняла слезы, едина в цепи возлежа и стоняще, а другая в цепи предстоя и рыдаще». 11 сентября 1675 г. Е.П. Урусова умерла. Ее тело оставалось не погребенным в течении 5 дней: власти решали вопрос о месте захоронения. Первоначальный царский приказ о захоронение Урусовой в лесу был отменен, так как местные власти боялись перезахоронения боровскими старообрядцами её тела и превращение новой могилы в место поломничества: «... раскольники, обретше, имут взяти с великою честию, яко святыхъ мучениц мощи... и будет последняя беда горше первыя». Тело Урусовой обернули «рогозиной» и захоронили внутри острога.
Царь Алексей Михайлович надеялся, что смерть сестры сломит упорство Ф.П. Морозовой и посылает к ней монаха на увещания, но она с гневом его прогоняет. Тогда же к Ф.П. Морозовой перевели М.Г. Данилову. Содержание узниц ужесточилось. Перед смертью боярыня призвала стражника и попросила: «Рабе Христов! Есть ли у тебе отец и мати в живых или преставилися? И убо аще живы, помолимся о них и о тебе; аще ж умроша - помянем их. Умилосердися... Зело изнемогох от глада и алчу ясти, помилуй мя, даждь ми колачика». Стражник отвечал: «Ни, госпоже, боюся». Ф.П. Морозова: «И ты поне хлебца». «Не смею», - отвечал опять стражник. Просила, умоляла Ф.П. Морозова дать ей «мало сухариков», яблочко, огурчик, и каждый раз стражник отвечал отказом. Тогда боярыня попросила исполнить ее последнюю просьбу: похоронить рядом с сестрою. Позвав другого стражника, умоляла мученица постирать ее рубашку перед смертью: «неподобно... телу сему в нечисте одежде возлещи в недрах матери своея земли».
Стражник пошел к реке, «платно мыяше водою, лице же свое омываше слезами». С 1 на 2 ноября 1675 г. Ф.П. Морозова умерла. 1 декабря 1675 г. умирает и М.Г. Данилова.
Аввакум на гибель Морозовой и Урусовой восклицал: «О светила великия, солнца и луна руския земли, Феодосия и Евдокея, и чаша ваша, яко звезды сияющыя пред господем Богом. О две зари, освещающия весь мир на поднебесней...».
Ф.П. Морозова и Е.П. Урусова своей жизнью и смертью показали, что они встали выше всех своих идейных противников, их убеждённость в своей правоте и превосходство над мучителями заставляет последних бояться их еще больше после смерти, чем живую.
В 1682 г. на месте захоронения сестёр их братья Алексей и Фёдор Соковнины положили надгробную плиту.
Они также придерживались взглядов своих сестёр на сохранение своей веры. 4 марта 1697 г. окольничий А.П. Соковнин «потаенный раскольник» окончил свои дни на плахе.
Источники.
