Оклемавшись после Амстердама, мы благополучно приземлились в терминале 2F аэропорта Шарль-де-Голь в Париже. От аэропорта до центра города ходит городской поезд RER линии B5. Из терминала 2 летают Air France, KLM и что-то там еще, в общем основные компании альянса Sky Team. Это надо иметь в виду, поскольку аэропорт Шарль-де-Голь очень большой, третий по величине в Европе после лондонского Хитроу и аэропорта Франкфурта-на-Майне. Поэтому электричка имеет целых две остановки. Надо помнить об этом по дороге обратно, поскольку выйдя не на той остановке, можно потерять слишком много времени и опоздать на самолет.
Выбор отеля был идеален с точки зрения местоположения. Станция Сан-Минель/Нотр-Дамм является крупным пересадочным узлом городского транспорта. Здесь скрещиваются 2 линии метро, а также пригородные поезда (RER) линий В и С. Линия В - до аэропорта, линия С - до Версаля. Метро имеет несколько выходов: у фонтана на площади Сан-Мишель, на бульваре Сен-Жермен и у Нотр-Дам-де-Пари.
Метро. Площадь Бастилии
То ли нам не повезло с погодой, то ли были слишком завышены ожидания, но в реальности Париж предстал не таким, каким представлялся. Город бесспорно интересен в качестве огромного скопления туристических объектов, имеет своё лицо, но внешность его сурова и сера. Нет уже былого блеска королевских балов, аристократических приемов, обаяния гулянок творческих посиделок в ресторанах и кабаре «бель-эпок». На улицах толпы туристов, на майские праздники очень много русской речи. Только огромные дворцы, Сена в оковах каменных набережных и всплывающие в памяти названия на вывесках как призраки отступают в сумрак времени, уступая дорогу новому времени и пришедшей вмести с ним безвкусице, вульгардности и вседозволенности. Лувр, сад Тюйлери и Версаль производят впечатление выжженной пустыни. Широкие пыльные гравийные дороги, вытоптанные газоны и вместо шороха платьев и звона шпаг - звон бутылок, вульгардная молодежь и туристы, приезжающие смотреть как уже почти 250 лет крестьяне и лавочники пируют в господских усадьбах. Удручающее зрелище. Становится понятно, почему после окончания падения реставрированной монархии, а потом и свержения Габсбургов в Австро-Венгерской империи, у философов того времени стали возникать мысли о закате Европы и цивилизационном кризисе.
Мост Александра III
Свобода личности явилась главным достижением французский революции. Процессы, начавшиеся в Париже три столетия, зажгли пожары не только в городах Европы и всего мира. Отмена крепостного права в России, рабства в Америке и признание независимости США, да и последующие процессы эмансипации, сексуальной революции и общей демократизации и социализации мирового сообщества и Европы в частности. Нельзя не признать величайший смысл этих процессов и заслугу французского общества как их инициатора. В современной Франции свобода гражданина является безусловной. Любой официант, уборщик или даже бомж здесь имеет и в полной мере пользуется теми же правами, что и бароны. Для туриста это может проявляться в особом поведении официантов недорогих парижских кафе, где тебе совсем не спешат угождать любым способом, а просто неторопливо делают свою работу, иногда даже высокомерно и с ханжеством по отношению иностранцам. По правде сказать, ожидая подобного, почерпнув информацию из нескольких путеводителей, а также от пару товарищей, которые рассказывали, как им не хотели нести суп, пока они правильно не выговорят его название на французский манер, мы лично с этим не столкнулись. Отнести это только на нашу европеизированность и способность изъясняться на нормальном английском не могу, поскольку мои друзья даже в большей мере отличны в сторону запада от моей среднерусской внешности и манеры, да и языками владеют.
Елисейские Поля
Люди все-таки являются в Париже не меньшей достопримечательностью, чем архитектура и музеи. Не в смысле своей особой человечности или редкости, а как разношерстная и в то же время замечательная своей особой неповторимостью толпа. Это как цветы на лугу. Конечно есть отдельные прекрасные орхидеи, каждая из которых единственна и неповторима, но какой-нибудь луг в Альпах несмотря на казалось бы непримечательность каждого цветка в отдельности столько же отличен от полей Прованса или лесной полянке в деревне под Тверью, что сразу чувствуется его географическая принадлежность, самобытность и особый аромат соцветий, произрастающих в подобной комбинации только тут. Париж пахнет свободой.
Эйфелева Башня. Вид от Трокадеро
Самое очевидное, что бросается в глаза - это привычка людей, прежде всего детей и молодежи, так как с возрастом, видимо, чванство преобладает даже над парижанами, сидеть там, где места для этого совсем в нашем понимании не приспособлены: на каменных ступеньках, бордюрах, газонах и просто на асфальте, скинув рядом рюкзаки и привалившись спиной к стене дома. Ветер. Порт. Детей привезли на экскурсию в музей. В ожидании они рассаживаются прямо на ступени и парапет, просто так, без всяких пледов и даже в коротких куртках, практически голой жопой на холодный камень. Мы в шоке: менингит, простатит, да и вообще - девочки же будущие мамы! А их сопровождающие взрослые реагируют на это вполне спокойно, даже помогают садиться. Руками оперлись на землю, затем этими же руками достали свой бутерброд из рюкзака, поели, и пошли дальше. Видимо с поколениями пятая точка у французов стала оловянной, а к дизентерии выработался естественный иммунитет. Как мы прочитали в одном их путеводителей, а запаслись мы несколькими - Дорлинг Киндерсли , Жанной Агалаковой и Борисом Носиком , сейчас уже не помню в каком, французское воспитание отличается строгостью и аскетичностью. Детей не балуют, приучают жить в самых простых условиях, не выделяться.
Люксембургский сад. Ланч-тайм
Серия "Париж сидячий"
Второе - это особый стиль одежды. Вроде бы балахоны, но вкус чувствуется. Элегантно намотанные платки. Девушки, в отличие от Северной Европы, носят каблуки. Не шпильки, но все-таки не тапки, а туфельки. Тоже с косметикой. Ею пользуются. В Германии накрашенную женщину найти на улице ой как непросто. Здесь же это норма. Поэтому француженки, несмотря на не самые лучшие природные данные по телосложению и «физиогномии» выглядят достаточно привлекательными. И здесь чувствуется внутренняя свобода, независимость, что конечно же подкупает. Мужчинам нужны бастионы, которые можно было бы брать. А тут справа и слева сплошные форты с высоко поднятыми носами и флагами в виде цветных шарфиков.
Сад Пале-Рояль
Насчет мужской половины Парижа ничего сказать не могу, я на нее не особо обращал внимание. Надо будет спросить мнение у Юльки.
Кафе Флора на бульваре Сен-Жермен
И третье - это людское многообразие в своем рассово-географическом представлении. Париж - один из крупнейших, если не самый крупный туристический центр мира. Я почему-то всегда считал, что Париж это главный мегагород Европы с населением, превышающим Москву. Эту мысль поддерживали и разговоры о супер-высокой централизации Франции, аналогичной российской.
Бульвар Рошенуар
Соответственно я думал, что население Парижа около 20 млн человек. Конечно не в пределах исторических границ, но всей агломерации, в ближайшими пригородами. Оказалось, что население Парижа всего чуть более 2 млн. чел., всей парижской агломерации - чуть более 10, соответственно Париж в разы меньше Москвы, население которой только в пределах административных границ около 12 млн. человек, а если взять города-спитники Химки, Мытищи, Королев, Одинцово и ряд других, плюс челночников из более дальних пригородов, плюс трудовых мигрантов из других регионов страны и стран ближнего и дальнего зарубежья, которые не зарегистрированы, то, думаю, население города может перевалить и за 20 млн. Да Париж-то получается совсем кроха по сравнению с нашей белокаменной!
Улица Ренар
Однако туристов в город ежегодно приезжает около 30 млн. человек. Соответственно если взять, что средняя продолжительность поездки - 1 неделя, то в города постоянно находится около 600 тыс. туристов. С учетом того, что все они в основном в центре, а коренное население в основном днем работает, то на улицах сплошь и рядом иноземцы. Тут и китайцы с японцами, корейцы, немца, итальянцы, американцы, и, конечно же, наши соотечественники. Русская речь слышится очень часто. Особенно заметно нашествие русских стало в самые последние дни апреля, когда народ начал прибывать на майские праздники. Но отличительной особенностью Парижа являются не они, а огромное количество негров.
Туристы у Лувра
Кстати, на тему самого термина я не очень понимаю, почему его стали считать неполиткорректным. В Америке, я еще могу понять, есть желание просто уйти от национально-расовой дифференциации в целях создания собственной нации, не раздираемой этими противоречиями, американец - и все тут, забудь кем ты был до этого. Кроме того отказ от употребления слова «негр» там связан с рабством, которое в этой стране процветало именно на основе расового признака. Заменили «негр» на «афроамериканец». Но с какой это стати, негр, живущий в Европе будет «афроамериканцем»? Как он будет называться»? Афроевропеец? Глупость. Никто же не считает название европейской расы, Caucasian, или азиатской - обидной. По моему, уж куда более обидным является название «черный человек» (black people), сравните с «желтокожим». Так что негров будем называть неграми.
У Фонтана Невинных
Так вот негров в Париже много, то есть очень много, то есть совсем много. Поначалу я подумал, что эти рассказы являются сильно преувеличенными, поскольку в районе нашего отеля, в Сен-Жермен-де-Пре негры конечно есть, но их ничуть не больше, чем в других странах Европы. Все-что рассказывали подтвердилось, когда мы пошли гулять на другую сторону Сены, на север от Нотр-Дам-де-Пари, в направлении центра Жоржа Помпиду.
Центр Жоржа Помпиду
Выйдя на площадь по пересечении улиц Сан-Дени и Берже, мы поймали себя на ощущении, что попали в другой город. Вокруг те же исторические здания, и район не выглядит как Гарлем, но на всей площади сплошь черная молодежь. Я даже пошутил, что фонтан Невинных посередине на самом деле является тайным телепортом в центральную Африку. Соотношение черных и белых было в лучшем случае 4:2 не в пользу последних. Для справедливости надо сказать, что больше я так и не встретил столько высокой концентрации чернокожих парижан на единицу площади, но в том, что они есть и их не мало, я убеждался еще на раз.
Парижское метро
И все-таки Париж такой город, где каждый может найти для себя что-то свое. Кто-то поймает пьянящий дух свободы, кто-то найдет прекрасные музеи, а иной - хорошую компанию и друзей, коллекционеры - недорогие оригинальные газеты и открытки начала века, а также винилы, продаваемые с лотков на набережной.
Лотки на набережной Сены
Мы же, бегая по улицам и бульварам, и
Открыты для людей разных национальностей. Этот факт сближает всё человечество, ведь сложно представить, если бы англичанам разрешено было жить исключительно на территории Англии, а американцам - только в США.
Мир велик, и каждому в нем хочется увидеть больше, переступить границы своего родного государства, прикоснуться к другим культурам, познакомиться с другими людьми, их традициями и ценностями. При этом новое место может понравиться тем, кто решил только взглянуть на него, и в результате человек иной национальности и религии становится частью новой для себя страны.
Именно поэтому демографические показатели разных государств отображают не только численность коренного населения, но и немалое количество представителей разных наций. Это позволяет интегрировать одни культуры в другие, создавать что-то новое и развивать его. Национальный состав Франции также разнообразен и имеет свои особенности.
Во Франции проживает около 67 миллионов человек, что размещает это государство на двадцатом месте по численности населения среди 197 государств-членов ООН и двадцать первое место в мире.
Весь национальный состав Франции можно назвать одним французским обществом, ведь, в отличие от того, что происходит в других странах, иммигранты достаточно хорошо сплотились с коренными гражданами - так, что внешне определить принадлежность человека к конкретному этносу почти невозможно. Разве что можно выделить тех, кто прибыл в страну в 20-м столетии. Практически каждый во Франции владеет французским языком, который является единственным официальным. При этом диалекты и другие языки сохраняются на периферийных территориях.
История Франции отмечена периодами, когда её территории постоянно населяли другие народы, что повлияло на культуру, становления языка и традиции. Современные демографические показатели демонстрируют, как много народов привлекает Франция. Население, национальный состав которого разнообразен, можно поделить по этническим критериям на три основные группы: первая - это североевропейская, или балтийская; вторая - центрально-европейская, или альпийская; третья - южно-европейская, или средиземноморская.
С другой стороны, население также можно поделить на тех, кто тяготеет к центральным историческим районам, тех, кто предпочитает старые исторические провинции, такие как Нормандия или Корсика, и тех, кто являет собой эмигрантские сообщества, которые вышли из бывших колоний страны.
Густота населения - 107 человек на один квадратный километр. Это позволяет тесно уживаться французам, эльзасцам, бретонцам, фламандцам и каталонцам. При этом национальный состав Франции в процентах позволяет сделать вывод, что жители, происхождение которых отменно от французского, составляют 25%. Из общего числа переселенцев 40% - из Африки, 35% - из Европы и других стран 14% из Юго-Восточной Азии. Миграция внутри страны постоянно возрастает, и перемещение, сближение культур усиливается.
Национальный и религиозный состав населения Франции тесно взаимосвязаны. Становясь частью нового для себя государства, переселенец приносит на его территорию свою религию и свои обычаи. К тому же коренное население тоже характеризуется плюрализмом религий.
Большая часть - сторонники католической церкви. Их процентные показатели составляют 85%. На втором месте выделяется мусульманская вера, приверженцы которой составляют 8%. 2% - это протестанты, 5% - представители других религий.
Город и село всегда были основными центрами развития ценностно-традиционного достояния любой страны. Интересы и взгляды этих двух групп часто не совпадают, но при этом всех объединяет общая территория, история и культура. Национальный и религиозный состав Франции разнообразен как в городе, так и в селе. Городом является населенный пункт, численность жителей которого составляет не менее 1000 человек. Исходя из таких данных, городское население преобладает с показателем в 77%, в то время как сельского - 23%.
Самым большим по численности населения является Париж, в котором могут созерцать красоту Эйфелевой башни 2,5 миллиона жителей. Население других крупных городов Франции, таких как Марсель, Лион, Тулуза, Лилль, колеблется от 1,3 до 2 миллионов человек. Плодородные районы на севере страны, районы морского побережья, равнин Эльзаса и долин местных рек характеризуются высокой плотностью сельского населения. При этом, где бы ни проживали граждане Франции, они всегда с улыбкой встречают новые лица и отличаются особым дружелюбием.
Во Франции средний возраст населения в разные года колеблется в районе 39-40 лет. При этом средний возраст женщин составляет 40,9, а мужчин - 38 лет. По возрастному критерию наибольшее количество населения припадает на группу от 15 до 64 лет и составляет примерно по 21 миллиону женской и мужской половин.
Дети до 14 лет составляют 18,7 процента, среди которых около 6 миллионов мальчиков и 5,5 миллиона девочек. Людей старше 65 лет во Франции 16,4% в отношении всего населения, в которые входят 4,5 миллиона мужчин и 6 миллионов женщин.
По результатам исследования, Франция ближайшие пару десятков лет будет развиваться в следующих направлениях. Во-первых, южные и западные районы так и останутся центрами наибольшей концентрации населения. При этом северные и восточные районы будут характеризоваться снижением этих показателей. Во-вторых, общая рождаемость снизится почти в половине населенных пунктов, и смертность превзойдет её количеством. Национальный состав Франции продолжит меняться, иммигранты будут сливаться с местным населением, постепенно сокращая численность истинно коренных французов. Будет наблюдаться старение поколений, что повысит средний возраст населения. Наиболее этот процесс затронет регион Иль-де-Франс.
Одной из центральных тем нынешней президентской кампании во Франции стало положение иммигрантов — в особенности из мусульманских стран. Сегодня не только лидер ультраправого Национального фронта Марин Ле Пен, но и куда более умеренный президент Николя Саркози говорит о том, что иммигрантов в стране слишком много, и их число следует уменьшить. А год назад он признал, что политика мультикультурализма зашла в тупик.
Саркози объявил иммигрантов национальной угрозой
В чем особенности проблемы выходцев из стран Азии, Африки, Океании и Карибского бассейна? Почему многие из них плохо адаптируются к французским традициям, предпочитая жить по законам шариата? Об этом в интервью "Правде.Ру" рассуждает эксперт по Франции, ведущий научный сотрудник Института Европы РАН Сергей Федоров.
— Сколько иммигрантов живет в стране?
— Иммигранты — понятие сложное. К ним причисляются не только иностранцы, но и уроженцы других стран, принявшие французское гражданство. Есть разные оценки, ибо во Франции нет четкой статистики по национальностям. Это запрещено конституцией. Считается, что если человек — француз, то неважно, какой он крови. Французское гражданство основано не на праве крови, а на праве почвы. По одним оценкам, иммигрантов — порядка семи процентов, по другим — девять. В целом говорится, что иммигранты и их потомки составляют до 19 процентов населения.
— Почему у коренных французов создается впечатление, что иммиграция возрастает?
— Дело в том, что появляется третье-четвертое поколение иммигрантов, которое уже родилось во Франции. Это так называемые коренные, но цветные французы. Однако они с трудом интегрируются во французское общество. Примерно до 1980-х годов считалось, что модель ассимиляции, затем интеграции действует успешно. Мол, приезжают люди из Северной Африки, и они усваивают постепенно французские ценности.
События осени 2005 года, когда в пригородах Парижа сожгли 10 тысяч машин, и когда там же случились бунты, показали следующее. Упования на то, что молодые французы североафриканского происхождения разделяют французские ценности, не оправдались. После этого стало ясно, что французская модель интеграции зашла в тупик.
Молодежь из иммигрантских кварталов в силу разных причин (неблагополучного социального положения, невысокого уровня образования, жилищных условий и т. п.) не интегрируется во французское общество. Это создает культурный раскол, приводит к кризису мультикультурной политики, о котором сегодня говорят многие руководители Европы.
— Вспоминается образ великой сборной Франции 1998-2000 годов, выигравшей Чемпионаты мира и Европы по футболу. В ней большинство игроков составляли негры, а лидером был алжирец Зинедин Зидан. Насколько такое футбольное лицо страны пугает коренных французов?
— Футбол действительно представляет собой зеркало проблемы. Лишнее свидетельство тому — освистывание "Марсельезы" на матче сборных Франции и Алжира со стороны французов алжирского происхождения. А когда в 2009 году Алжир обыграл Египет, французы североафриканского происхождения с алжирскими флагами вышли на улицу. Спрашивается: какое французам дело до успехов Алжира? Оказывается, для многих есть дело…
Однако следует отметить следующее. О слишком большом числе темнокожих игроков вспоминают преимущественно в моменты неудачной игры. Когда Франция выигрывает, никому нет дела до того, сколько в команде арабов и сколько негров. В этот момент все игроки превращаются в настоящих французов.
— Ставит ли Франция вопрос о пересмотре закона 1976 года (о воссоединении семей. — Ред.)? Ведь на его основании в страну и въехали троюродные дяди, двоюродные племянницы иммигрантов из стран Африки и других регионов "третьего мира"?
— Это действительно не праздный вопрос. Сегодня во Францию ежегодно въезжает под 200 тысяч человек, и процентов 70 из них делают это как раз на основании закона о воссоединении семей. Эти возможности были уменьшены за счет ужесточения законодательства, которое началось еще в бытность Николя Саркози главой МВД и продолжилось в пятилетку его президентства.
Статья известного израильского востоковеда д-ра Гая Бехора, описывает демографическую и политическую трагедию Франции. Но, многие из указанных проблем, характерны отнюдь не только для Франции. Они верны и в отношении Западного мира в целом, включая США. Кто знает, сколько лет отделяют от подобной трагедии Америку?
Гай Бехор
Сколько мусульман живёт во Франции? Сколько там сторонников Исламского государства? Что там вообще происходит с демографией? Париж вновь сдался без боя? И что нам с того?
Сразу после того, как немецкий офицер встретившись с двумя французскими представителями, удостоверился, что Париж «открытый город» и никакого сопротивления не будет, солдаты генерал-лейтенанта Богислава фон Штудница 87-й пехотной дивизии Третьего рейха вступили на улицы французской столицы.
Батальон за батальоном они прошли по Елисейским полям, устанавливая посты, захватывая правительственные офисы и другие стратегические позиции. Трудно себе представить, но 14 июня 1940 года Париж пал без единого выстрела, без какого-либо сопротивления.
Французское правительство сначала сбежало в Тур, затем устремилось в Бордо. Французские дипломаты будто растворились в воздухе, а вслед за ними и многие парижане. Столица Франции, которую немцы пытались захватить на протяжении 4 лет во время Первой мировой войны – сдалась немецкой армии без боя.
Однако французы по-прежнему, и в каком-то смысле, даже по праву, гордятся тем, что они не пошли ко дну. Недаром, девизом Парижу, на чьём гербе изображён корабль служит фраза — «качается, но не тонет» (Fluctuat nec mergitur).
Прим. редактора. Хотелось найти иллюстрацию к тексту — сценку, где концентрация французских мусульман на уровне 5-10%. Вот наилучший результат. Трое этнических французов (справа) «братаются» с 5 или 6-ю «атипичными»мусульманами. Надписи на их плакатах: «Ислам против терроризма», «Терроризм не обязательно принесен исламом».
Согласно CSA –структуре, организующей во Франции опросы на основе религиозной принадлежности, мусульман 6%. По данным IFOP, ведущей организации, занимающейся опросами, в 2011 году мусульман было 7%. Ежегодник статистических данных ЦРУ упоминает 7-9% в 2015 году. Институт INED насчитал 8% в 2009 году. А французское правительство, в одном из своих документов упомянуло о 9% в 2014 году. Тем не менее, неофициальные данные говорят о 13-15%.
А вот, более типичная
Вокруг этих цифр между французскими демографами разных политических взглядов, идёт ожесточённая война, мрачная и насыщенная взаимными оскорблениями. Те, что слева сильно занижают данные, те, что справа, особенно, далеко справа, наоборот, раздувают показатели до 15%.
Их схватки пытаются представить научными спорами, но в реальности, речь идёт о политике. Официальных же проверенны данных по-прежнему нет. Во Франции строго запрещено проводить демографические опросы, хотя этот запрет и был несколько ослаблен в 2007 году.
Население Франции составляет около 64.5 миллионов человек. Так что, можно примерно оценить количество французских мусульман.
Но стоит также учесть и невероятно высокую скорость прироста характерную для этой части общества. По разным оценкам, количество мусульман возросло в последнее время на 25-100 %, в разы быстрее среднего прироста населения во Франции.
2. И вот, в начале 2016 года журнал l’Obs («Новый обозреватель») опубликовал данные объёмного научного исследования, проведённого рядом известных организаций.
К слову, «прогрессивный» журнал преподнёс их, как хорошие новости. Опрос охватил 9000 учеников средних школ по всей Франции, его качество гарантировал «национальный центр научных исследований» страны. Школьников опрашивали по поводу самоопределения и получили следующие результаты:
— 38.8 % не связали себя с какой-либо религией. Ясно, что в либеральном журнале это было воспринято с энтузиазмом – вот он, секуляризм в чистом виде
— 33.2 % определили себя как христиан
— 25.5 % назвали себя мусульманами
— 1.6 % — евреями.
Другими словами, среди школьников средних классов, по крайней мере, четверть французских детей уже мусульмане. Характерна также степень приверженности к религии. Среди тех, кто определил себя христианами, лишь 40% сообщили, что «религия важна или очень важна для них». У мусульман же этот показатель достиг 83%. К слову, у тех из христиан, кто назвал себя «католиками» он вообще составил только 22%. Иными словами, католицизм теперь исчезающая религия во Франции, впрочем, и во всём мире.
Перед нами будущее Франции. И это будущее исламское. Речь даже идёт не о младенцах, что выразится через два десятилетия. Эти данные о подростках 16-18 лет, которые станут взрослыми в ближайшие годы. Часть из них проголосуют на всеобщих и президентских выборах уже в следующем году.
3. Показатели рождаемости говорят о том же. Долгие годы Франция гордилась своей высокой рождаемостью – больше двух детей на мать. Но вот уже несколько лет показатели опустились ниже двух детей. Официально они находятся на уровне 1.96. И это, включая матерей из числа иммигрантов и мусульман. Если же рассмотреть только коренных французских рожениц, показатель окажется 1.7. То есть, прирост населения коренных французов — отрицателен (меньше 2.1).
Показатель рождаемости во Франции самый низкий с 1976 года. И с каждым годом младенцев рождается всё меньше. При том, что населения растёт, хотя и умеренными темпами. В 2006 году во Франции родилось 829 400 младенцев, а в 2015, хотя население и стало больше, родилось уже меньше 800 тысяч младенцев. Снижение неуклонно продолжается из года в год. Как в Германии, хотя там всё ещё намного серьёзнее. К слову, в 1975 году во Франции были узаконены аборты.
Французские дети
Исследователи пытаются понять, почему так много пар в стране решают ограничиться двумя детьми. Одни считают, что это результат экономического спада, другие утверждают, что французы не видят будущего в своей стране. Есть и те, кто убеждён, будто причина в выплатах на детей, сокращающихся год от года, вследствие снижения экономических показателей страны.
Сюда следует добавить и кризис института брака. Если в 2005 году во Франции поженились 278 000 пар, в 2015 их количество снизилось до 231 000. Средний возраст вступления в брак, тоже растёт. Он уже достиг 34.9 лет для женщины, 37.4 для мужчины.
Уменьшение количества поженившихся пар можно объяснить относительно новым законом о «гражданском союзе», вступившем в силу в 2012 году и позволяющем юридическую связь без женитьбы. Действительно 170 000 пар пошли по этому пути. Закон позволяет с лёгкостью расторгать этот союз даже с одной стороны. Поэтому он воспринимается как не слишком устойчивый для создания семьи и рождения детей.
Низкий показатель рождаемости среди коренных французов означает то, что щедрые французские пенсии уже через несколько лет будет некому оплачивать.
Кстати, о смертности. Такого количества смертей не было зарегистрировано во Франции со времён Второй мировой войны.
В 2015 году скончалось 600 000 французов. На 7.3% больше, чем в 2014. Исследователи пытаются объяснить это особенно холодной зимой и жарким летом, а также гриппом. С экономической точки зрения, как ни цинично это бы не прозвучало, высокая смертность снижает пенсионную нагрузку на страну и её экономику. Но умершие были коренными французами, те же кто приходит им на смену мусульмане.
Количество мусульман растёт, и чем ниже возраст, тем их больше.
4. Французские официальные лица, как и администрация Барака Обамы решительно отказываются признавать связь между мусульманским населением и исламским террором.
С их точки зрения, это совершенно разные вещи. Но откуда берутся европейские террористы? Все они выходят из бездонных резервуаров иммигрантских кварталов. В большинстве своём они уроженцы Франции, Бельгии или других европейских стран. Это общество питает террор. А террор, в свою очередь, формирует общество.
Согласно опросу 2014 года, около 16% французов поддержали «Исламское государство», почти столько же, кстати, сколько и нынешнего президента Франсуа Олланда (18%). Значительная часть этих сторонников, разумеется, мусульмане.
Но вдобавок есть ещё радикальные левые, рыщущие в поисках простых решений всех проблем. А среди молодёжи в возрасте 18-24 лет, этот показатель и вовсе взлетает до 27%. Более четверти молодых французов поддерживают «Исламское государство».
Это страшные данные, ведь, достаточно одного – двух таких адептов, чтобы устроить бойню. Здесь же речь идёт о сотнях тысяч пассивных сторонников. Некоторые из них едут в Сирию и Ирак воевать за «Исламское государство» или других джихадистов. Франция теперь стала одним из основных поставщиков ближневосточных боевиков.
Иными словами, разделить мусульманское население и его нарастающую радикализацию невозможно. Интеграция мусульман невелика, поскольку коренное население уже не слишком симпатизирует им. Поэтому второе поколение мусульман становится, как правило, агрессивнее и радикальнее своих родителей-иммигрантов.
Сентябрь 2016 года, парижская площадь Сталинград выглядит как перевалочный пункт переселения народов — миллионы африканских мусульман двигаются на север, в сторону Европы, сотни тысяч уже достигли её и растеклись по разным странам. Парижская мэрия уже сообщила, что намерена основать два «лагеря беженцев» для них, прямо в Париже, накануне предоставления им гражданства. Немудрено, что темпы этого процесса будут неуклонно расти. Но если это «беженцы», почему среди них совсем не видно женщин?
Продолжение осенней прогулки по улицам Парижа. Куда исчезла прославленная красота этого города? Где сияние его корабля, того, что со столичной эмблемы? Французские СМИ — «заклятые друзья» Израиля, скрывают эти печальные картины от общественности. Ведь, парижский корабль должен лишь возноситься и никогда не опускаться…
5. В результате возникли целые районы, где мусульманская молодёжь в своей возрастной категории стала большинством или близка к тому.
Например, в парижском районе Сен-Дени, где их больше половины среди школьников. Или в городе Лилль на севере страны.
В расположенном на юге Марселе, втором по величине городе Франции с населением в 850 000 человек, по официальным данным 220 000 мусульман. Но судя по всему, их там намного больше. Вероятно, не менее 40%.
В городе стремительно увеличивается количество мечетей. Правда, обещанное строительство огромной мечети на вершине горы, возвышающейся над городом было остановлено, но вовсе не правыми, которые сопротивлялись строительству, а из-за конфликтов между самими мусульманами, среди которых и сунниты, и шииты, и арабы, и турки, из Магриба, и из Леванта.
«Жертвенные бараны» — надпись на стене марсельской школы ОРТ
А Марсель теперь считается самым опасным городом в Европе. И это вполне ожидаемо.
6. Всё идёт к тому, что до 2020 года мусульмане возглавят мэрии большого количества французских и вообще европейских городов.
Садик Хан — мэр Лондона
Так уже случилось в Лондоне. Выборы в британской столице задали тон и помогли мусульманам осознать, что их время пришло. Слаженное голосование мусульман, составляющих 30-40% и «просвещённых» левых обеспечивают исход голосования (как это и было в Лондоне).
Начало было положено в Роттердаме, где муниципалитет возглавил относительно умеренный мусульманин, а затем в Лондоне, где мэром стал также умеренный представитель ислама.
Проблема, однако в том, что это всегда начинается с умеренных, но по мере того, как процесс развивается и становится общепризнанным, появляются и экстремисты. К слову, мусульманский мэр ожидается в Амстердаме, Мальмо, Лутоне, Барселоне, Бирмингеме, Марселе, Брюсселе и ещё в других городах.
Мусульмане всё ещё являются меньшинством в европейских странах, но в больших городах их электорат уже стал решающей силой. При демократии, всё определяет демография. И они это хорошо осознают.
Во Франции уже возник ряд мусульманских партий. Например, «Демократический союз французских мусульман» (UDMF) с успехом баллотирующийся на выборах местного руководства.
«Нас вдохновляет успех Садик Хана, возглавившего мэрию Лондона, он наша модель»,
— гордо объясняет основатель партии Нагиб Азраги. Утверждения же о том, что во Франции нет места партиям на религиозной основе, он парирует напоминанием о германской партии «Христианских демократов», удивляясь, неужто им, в свою очередь, нельзя быть мусульманскими демократами?
«Мы будем заботиться о тех мусульманах, у которых нет представительства в других партиях»,
— объясняет он. Нет, он не стремится к тому, чтобы Франция жила по законам шариата, он просто добивается отмены запрета на головной убор (хиджаб) для мусульманских школьниц в общих школах, а также стремится к обязательному введению «халяльной» пищи во всех общественных учреждениях.
Он не единственный, кто уже осознал возрастающую электоральную силу мусульман.
Во Франции есть и «Турецкая мусульманская партия» PEJ, французский филиал партии Реджейпа Эрдогана. Другими словами, реальный инструмент подрывной деятельности Турции во Франции.
У этих партий обязательно привлекательные названия, упоминающие «справедливость», «равенство», «свободу», «процветание» и т.д.
Главное — не упоминать ислам. Турецко-французская партия уже готовится к всеобщим выборам в следующем году.
7. «Политкорректность» (иначе говоря по-французски pensee unique — «единомыслие») продолжает царить во Франции.
А потому, там по-прежнему запрещено указывать на то, что зачинщики беспорядков и погромщики — мусульмане. Их называют «молодёжь».
Любопытно, что в левом лагере, продолжавшееся долгие годы отрицание действительности, сменилось капитуляцией. Теперь там рассуждают о том, насколько замечательны иммигранты, какой огромный вклад они вносят в экономику страны и как успешнее привлечь их в ещё большем количестве.
Не на это ли намекал провокативный писатель Мишель Уэльбек, в своём недавнем романе — антиутопии «Покорность», о том, как французская элита отдаётся исламу, после того, как мусульманская партия приходит во Франции к власти.
Уэльбек подвергся такому количеству угроз со стороны мусульман и левых, что был вынужден эмигрировать из страны, опасаясь за свою жизнь. «Единомыслие» не готово принимать иное мнение, и тот, кто дерзнёт — 
перестанет существовать.
На корабле осталось место лишь для одной идеи, но она столь неподъёмна, что рано или поздно потопит судно.
8. Отрешённость французской элиты от изменяющейся демографической реальности , ситуации на улицах городов и повседневных трудностей обычного гражданина — это системная проблема.
Она восходит к меритократии («власти достойных»), установленной во Франции с конца Второй мировой войны.
В стране есть несколько высших учебных заведений, в которых растят национальную элиту. Теоретически, отбор происходит с помощью экзаменов, доступных каждому французу. На самом же деле лишь детей элиты готовят таким образом, что они способны туда попасть.
Это Science Po (Парижский институт изучения политики), Ecole Normale Superieur (Высшая нормальная педагогическая школа), и, конечно, Ecole Nationale d’administration (Национальная школа администрации).
Среди политических лидеров и членов правительства Франции 70% — выпускники этих учебных заведений. Все они хорошо знакомы друг с другом, как правые, так и левые. Однако совсем не знакомы с тем, что представляет собой новая Франция.
Революция против этой чиновничьей гильдии, оторванной от общества, ещё грядёт. И это уже можно заметить в протестах против нового трудового законодательства, продолжающихся более полугода на улицах крупных городов.
Французская система управления с оторванными от общества чиновниками и всесильным президентом с треском провалилась, став лишь надёжным рецептом нагромождения бед. К слову, тоже происходит и в США, где представители правых и левых институтов поддерживают друг друга и во многих отношениях представляют собой одну гильдию.
Поэтому Дональд Трамп с их точки зрения (включая и республиканцев) и является угрозой, ведь он, не один из них.
Большие французские города — это уже совсем не тот мир, каким была старая Европа. И террор джихадистов — лишь малая, тактическая проблема страны. Её стратегической проблемой является столкновение цивилизаций: между светской страной и исламским государством, которое намного больше, чем просто ИГИЛ и никуда не исчезнет, даже если тот будет уничтожен. Это и шариат, и буркини, и вопрос самоопределения граждан и самоопределения страны в целом.
Святость против святости. Атеизм против шариата. Конфликт между святынями (res sacrae) никогда не заканчивается хорошо.
Новые лица, новые языки, новая религия и новое будущее для мира. Точно как в последней и, возможно, самой известной симфонии А. Дворжака (1841-1904), симфонии № 9, часто называемой просто симфонией Нового Света.
9. Евреи Франции, как обычно, последними осознают происходящие вокруг них глобальные процессы. Хотя, в большинстве своём и они уже понимают, что нет у них будущего в этой стране, несущейся навстречу исламу и радикализации всех политических лагерей, вплоть до грядущей гражданской войны.
Убивают евреев. Республика в опасности
Как и в случае с мусульманами, количество евреев Франции неизвестно, но оно неуклонно снижается с 600 тысяч в прошлом до менее полумиллиона сегодня. Это по-прежнему огромная община — третья после Израиля и США. Но евреи уезжают. Одни в Израиль, другие в Британию или французскую Канаду. Израиль мог бы сделать больше, чтобы привести их к себе. Но и без того алия возросла достигнув 8000 человек в год.
Поскольку Британия вышла из Европейского союза, вряд ли французские евреи смогут продолжать эмигрировать туда и дальше и потому израильское направление ещё возрастет.
Некоторые еврейские общины исчезают, например, в Лионе и Марселе. Там, недавно была продана синагога «Ор Тора» мусульманской организации «аль-Бадр», которая превратит её в мечеть.
К слову, «аль-Бадр» — это знаменитый бой, состоявшийся в 624 году, в котором армия Мухаммеда разгромила своих противников — жителей Мекки. Это была первая победа ислама на пути к установлению своей власти. Это символ внезапного разгрома «неверных». Поэтому, когда мусульмане воюют с «неверными», они зовут это «бадр». Внезапное нападение во время Войны Судного дня в 1973 году, египтяне тоже называют «битвой бадр».
Французские евреи просто хотели стать частью общества, мусульмане же стремятся властвовать над ним. Евреев становится всё меньше, мусульман — всё больше.
У евреев поджидает проблема и с другой стороны. Французское общество уже не слишком симпатизирует мусульманам, но и к евреям относится всё хуже. Для французов и мусульмане, и евреи стали «слишком заметны». И потому, если радикальные правые придут к власти в стране, евреям тоже придётся не сладко.
Евреям просто нечего больше искать во Франции. И чем раньше они оставят эту страну, тем будут целее. Хотелось бы, чтобы они ехали в Израиль.
10. Теперь становится намного яснее обсессия левого французского правительства в отношении Израиля.
Это всего лишь отчаянная попытка отвлечь внимание общества от его реальных проблем.
Вот они и устраивают очередную конференцию, под названием «мирная инициативу на Ближнем Востоке».
Не война суннитов и шиитов, не крушение Сирии, Ирака, Ливии и Йемена их заботит, а наши внутренние вопросы. Этот абсурд демонстрирует насколько сильно их прихватило. Но время обсессивного влезания в наши проблемы уже прошло. Поэтому все, кто пытались использовать нас для того, чтобы отвлечь внимание от своих проблем, теперь всё равно неумолимо к ним возвращаются.
Франция утратила власть над своей судьбой и никаких чудесных спасений на горизонте не предвидится. Скорее наоборот. И как в 1940 году она предпочитает сдаться без боя.
Но может осталось место для надежды и оптимизма? Ведь девиз Парижа, чей символ — корабль: качается, но не тонет. Не тонет? Уже утонула…
