Задачи: 1) определить место Бунина в историко- литературном контексте рубежа веков; 1) определить место Бунина в историко- литературном контексте рубежа веков; 2)изучить работы литературоведов и выявить особенности художественного мира писателя; 2)изучить работы литературоведов и выявить особенности художественного мира писателя; 3)опираясь на работы исследователей структуры худ. текста, 3)опираясь на работы исследователей структуры худ. текста, выявить особенности художественного мира в рассказе «На хуторе» выявить особенности художественного мира в рассказе «На хуторе»
Гипотеза - Бунина интересует бытие персонажа в двух мирах (внешнем и внутреннем), Бунина интересует бытие персонажа в двух мирах (внешнем и внутреннем), внутренний мир человека, в котором есть сфера былого, более значим для писателя, внутренний мир человека, в котором есть сфера былого, более значим для писателя, а внешнее пространство служит лишь для его выражения. а внешнее пространство служит лишь для его выражения.
Глава 2 Часть 3. Особенности фабулы в рассказе « На хуторе» и рассказы с подобными фабулами. Часть 3. Особенности фабулы в рассказе « На хуторе» и рассказы с подобными фабулами. « На хуторе» « Перевал»« Кастрюк» « Туман » « Психологическое состояние героя в стрессовый момент и изображение выхода из этого состояния
Часть 4 Сюжетно- композиционное своеобразие рассказа « На хуторе» Воспоминания размышления Внутренний мир героя Сюжет: рассказ о нескольких вечерних часах мелкопоместного дворянина Капитона Иваныча, который получил известие о смерти бывшей возлюбленной и размышляет о своем месте в бытие.
ВЫВОД: Человек – маленькая часть в мире бытия; Человек – маленькая часть в мире бытия; Человек способен обрести внутреннюю гармонию, приняв естественный ход жизни, слившись с миром природы. Человек способен обрести внутреннюю гармонию, приняв естественный ход жизни, слившись с миром природы.
Субъектная организация рассказа 1 фрагмент: повествователь показывает широкую картину мира. 1 фрагмент: повествователь показывает широкую картину мира. 2 фрагмент: социальный мир, созданный голосами окружающих (частная жизнь героя) 3 фрагмент: воспоминания Капитона Иваныча (внутренняя речь героя)
Субъектная организация рассказа 4 фрагмент: поиск героем собеседника (несостоявшийся диалог со слугами)- герой одинок волею судьбы. 4 фрагмент: поиск героем собеседника (несостоявшийся диалог со слугами)- герой одинок волею судьбы. 5 фрагмент: размышления героя о жизни, о неминуемости смерти (внутренняя речь героя)
Конфликт: автор сталкивает сущность человека и ее оценку окружающими, показывает разные состояния человеческой личности: состояние растерянности и состояние гармонии. автор сталкивает сущность человека и ее оценку окружающими, показывает разные состояния человеческой личности: состояние растерянности и состояние гармонии.
Конфликт: Когда человек в конфликте с собой- преобладают чужие голоса, Когда человек в конфликте с собой- преобладают чужие голоса, а когда он обретает гармонию, а когда он обретает гармонию, у главного героя появляется свой голос. у главного героя появляется свой голос.
Вывод: Особенности художественного мира определяются как объектом изображения так и способами создания его, Особенности художественного мира определяются как объектом изображения так и способами создания его, ставя в центр внимания сущность человека. Бунин обращается к фрагментарному повествованию ставя в центр внимания сущность человека. Бунин обращается к фрагментарному повествованию
Картины природы часто сопровождаются у И.Бунина пейзажными зарисовками, призванными воспроизвести не только психологическое состояние, но и социальную роль человека в мире: обозначить его одиночество Картины природы часто сопровождаются у И.Бунина пейзажными зарисовками, призванными воспроизвести не только психологическое состояние, но и социальную роль человека в мире: обозначить его одиночество
Бунин показывает человека не в контексте его времени, Бунин показывает человека не в контексте его времени, а в контексте природного бытия, а в контексте природного бытия, в котором он способен решить свои личные проблемы. в котором он способен решить свои личные проблемы.
Тема: Жизнь и творчество поэта
Художественный мир Бунина-прозаика сложился во второй половине 1890-х годов. В рас-сказах того времени открывается мир деревенской жизни, которая рисуется правдиво и без прикрас (например, рассказ «Танька»). Но при этом уже в ранней прозе проявляется свойственный Бунину взгляд на единство жизни дворян и крестьян. Эта особая позиция определила своеобразие выражения духа и быта русской деревни и дворянской усадьбы как ее органической составляющей в рассказе «Антоновские яблоки» (1900), проникнутом щемящей тоской по ухо-дящему помещичьему быту. Здесь отчетливо проступает характер-ный бунинский мотив «сиротеющей и смиряющейся» русской дерев-ни, мотив утраты прежних жизненных основ, затронувшей как дворян, так и крестьян. Символом уходящего становится запах анто-новских яблок: «запах меда и осенней свежести». В памяти рассказ-чика он неразрывно связан с осенним садом, который становится символом изобилия, плодородия, празднества: «Помню большой, весь золотой, подсохший и поредевший сад, помню кленовые аллеи, тон-кий аромат опавшей листвы…» Сад предстает как нечто живое, пло-доносящее и одаривающее всех без различия чудом природы — соч-ными, душистыми плодами, аромат которых незабываем. Время сбора яблок для Бунина — миг единения с прошлым: патриархаль-ными обычаями, деревенскими стариками, старинным укладом. Это разумный трудовой быт, особое душевное состояние тех, кто орга-нично связан с деревней, ее полями, лугами, прекрасными садами, дорогими сердцу и дворян, и крестьян. Вот почему единый мотив ох-ватывает описание сбора урожая крестьянами в саду и барской охо-ты. Перед нами предстает единый мир, который глубокими корнями связан с целым пластом отечественной культуры — теми «дворян-скими гнездами», о которых так поэтично рассказал Тургенев. Неда-ром в прозе Бунина выделяются тургеневские традиции в соедине-нии лирического и эпического начала, что особенно заметно в пейзажных зарисовках. У него то же любование гармонией природы, ощущение ее внутреннего родства человеку (можно сравнить, на-пример, рассказы Тургенева «Певцы» и Бунина «Косцы»). При этом человек у Бунина буквально растворяется в природном начале, что позволяет говорить о пантеизме писателя. Пейзажи Бунина просто-рны, в них в огромном многообразии красок, звуков, запахов, как в стихах, предстает во всем многоцветье одухотворенная красота ок-ружающего мира, призванная наполнить смыслом и содержанием человеческую жизнь. «…Хорошо проснуться до солнца, розовым ро-систым утром, среди матово-зеленых хлебов, увидать вдали, в голу-бой низменности, весело белеющий городок» («Деревня»).
Но часто в таких описаниях проскальзывают ностальгические ноты, поскольку автор чувствует, что «дворянские гнезда» с их не-забываемой красотой и поэзией, старая крестьянская деревенская жизнь теперь исчезают безвозвратно. Это внушает автору опасение и тревогу за будущее России. При этом, как отмечал П. Б. Струве, Бунин лишен характерного для русской литературы XIX века ком-плекса «кающегося дворянства», осознающего свою вину перед на-родом, что отразилось в произведениях Достоевского, Толстого и особенно в так называемой «народнической» литературе. «Мне ка-жется, — писал Бунин, — что быт и душа дворян те же, что у му-жика; все различие обусловливается лишь материальным превос-ходством дворянского сословия». При этом Бунин понимал, что вековое рабство и постепенное оскудение русской деревни в поре-форменное время наложило свой отпечаток на всех, независимо от социальной принадлежности. Процесс распада родовых устоев, ве-дущий к вырождению дворянского сословия и искажению черт на-родного характера, отражается в таких произведениях, как «Дерев-ня» (1910), «Суходол» (1912), «Иоанн Рыдалец» (1913) и многих других. По словам К. И. Чуковского, Бунин, продолжая некрасов-ские традиции, показывает, что русские деревенские люди «доведе-ны своим мучительным бытом до крайней нищеты, вырождения, цинизма, распутства, отчаяния. И все это не просто декларирова-лось, но обстоятельно и веско доказывалось при помощи несметного множества художественно убедительных образов». Сам писатель отмечал, что в его «Деревне» нет мужиков — «богоносцев», «мифи-ческих скифов», «Платона Каратаева», поскольку он хотел передать »тоску будней — тоску очень грязной, обыденной жизни». Писатель показывает, что труд здесь лишен разумной основы, а большинство крестьян забывают даже о простейших душевных привязанностях.
В сюжете «Деревни» выделяется несколько идейно-компози-ционных групп: семейная хроника (судьба братьев Красовых), ис-тория Дурновки, обобщенное представление о народной жизни, ко-торое создается изображением трех поколений семьи Красовых. Братьев Тихона и Кузьму, когда-то рассорившихся из-за дележа то-вара, вновь соединяет ощущение грядущих катаклизмов. Ведь воз-вышение Тихона происходит на фоне ужасающей нищеты и упадка таких крестьянских хозяйств, как семьи Серого. Угрозы со стороны бедняков слышатся не только в адрес помещиков, но и самого Ти-хона. Но, в отличие от брата, «цепным кобелем» вцепившегося в собственность, Кузьма освобождается от власти над собой «дурновского» наследства, он ищет правду и добро, хотя чаще наталкивает-ся на ожесточение и злобу, поселившуюся в сердцах людей. Рушат-ся патриархальные устои, извращаются извечные представления, разбиваются семьи. Со смертью деда Иванушки уходит старая Русь, на смену которой идут времена смуты и раздора. Чувство безна-дежности охватывает и Кузьму, и Тихона Ильича, да и сам автор, кажется, уже в этом мрачном произведении предугадывает гряду-щую трагедию «русского бунта», всколыхнувшего все Самое низмен-ное, страшное, уродливое, что таится в глубине народной жизни.
Но это не значит, что Бунин «не любит народ». Среди героев его «деревенской» прозы появляются и такие, как Кузьма Красов, Захар Воробьев, Северкий из «Худой травы», Анисья из «Веселого двора». Поистине эпический характер представлен, например, в рассказе «Захар Воробьев» (1912). Герой его, человек богатырского сложения, подобный былинному Святогору, хороший хозяин. Захар всю жизнь мучается желанием «сделать что-нибудь удивительное»: «…вся душа его, и насмешливая и наивная, полна была жажды подвига». В чем- то он напоминает Флягина из повести Лескова «Очарованный стран-ник». Зная, что «человек он особенный», Захар в то же время пони-мает, что ничего путного не сделал он на своем веку: «…в чем про-явил свои силы? Да ни в чем, ни в чем! Старуху однажды пронес на руках верст пять…» В результате все острее он чувствует тоску, на-чинает пить. Содержание рассказа составляет описание последнего дня его жизни, когда он на спор выпил «четверть водки» (т.е. около 3 литров), а потом, прихватив еще бутылку, пошел пешком домой и тем же вечером осушил еще полчетверти, опять же на спор. После этого он вышел «на середину большой дороги» и упал замертво.
К.И. Чуковский писал: «Зря, по-дурацки, без пользы истратилась бо-гатырская сила. Она была дана человеку для величавых, торжест-венных дел, но человек ее изгадил и пропил. К чему же этот изуми-тельный дар, если в нем — позор и страдание?» Фигура Захара Воробьева становится поистине символической, как и героя поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» Савелия, с горечью отме-тившего, что у него «вся сила богатырская по мелочам ушла». Так Бунин выражает одну из важнейших для него мыслей о том, что «мы — безумные моты, расточаем свое последнее, лучшее… тра-тить, разорять, разоряться — единственное наше призвание».
В отличие от многих своих современников, которые, подобно М. Горькому, старались увидеть в переломной эпохе знак грядуще-го возрождения, Бунин, исследуя «русскую душу» со всеми ее про-тиворечиями, приходит к весьма пессимистическим выводам. К идее социального развития мира он относился недоверчиво, а при-стально рассматривая внутренний мир своих героев, отмечал его непредсказуемость, стихийность, сочетание анархизма, агрессии и тяготения к добру и красоте. Примечательно то, что эти качества русского человека Бунин показывал с точки зрения «вечных» про-блем поиска смысла человеческого существования на земле, жизни и смерти, добра и зла, счастья и любви. При этом жажда накопи-тельства, стяжательство, аморализм предстают не столько как ре-зультат развития капиталистических отношений, но скорее как от-клонение от вечных ценностей бытия, в целом характерное для современной цивилизации.
Так возникает важнейший в творчестве Бунина философский аспект, определяющий идейное содержание и проблематику боль-шинства его произведений зрелого периода. Не случайно в творче-стве Бунина большое место занимают произведения, тяготеющие к жанру притчи («Роза Иерихона», «Скарабеи» и др.). Путешествуя по миру, Бунин пытался найти ответы на остросовременные вопросы, опираясь на многовековой опыт человечества. Свою тягу к дальним странам он объяснял так: «Я, как сказал Саади, «стремился обо-зреть лицо мира и оставить в нем чекан души своей», меня занима-ли вопросы психологические, религиозные, исторические». Своеоб-разная проекция прошлого в настоящее определяет идейно-художественное содержание таких рассказов, как «Братья», «Сны Чанга», «Соотечественник» и других. В них отражено представле-ние писателя о том, что в XX веке мир достиг предельного, но часто не замечаемого людьми духовного распада. События первой мировой войны обострили и закрепили это ощущение, что отразилось в рассказе «Господин из Сан-Франциско» (1915), ставшем одним из вер-шинных достижений бунинской дореволюционной прозы. Бунин не раз отмечал мысль о гибельности буржуазного прогресса: «Я с ис-тинным страхом смотрел всегда на всякое благополучие, приобрете-ние которого и обладание которым поглощало человека…» Именно эта идея лежит в основе сюжета рассказа «Господин из Сан- Франциско». Его герой — обобщенный образ «хозяина жизни» (неда-ром автор не дает ему никакого имени). Многие годы он все свои си-лы тратил на то, чтобы обрести прочный материальный достаток. Лишь в 58 лет, став Господином, Хозяином, перед которым, по его мнению, все должны раболепно преклоняться, он решил позволить себе отдохнуть и насладиться всеми радостями жизни. Как и все в его существовании, это путешествие, во время которого он должен был «наслаждаться солнцем Южной Италии, памятниками древно-сти», посетить Венецию, Париж, посмотреть бой быков в Севилье и т.д., четко рассчитано и продумано. Но за всем этим стоит крайний эгоцентризм, потому что господин и здесь остается «хозяином жиз-ни»: он потребитель предоставляемых ему богатством материальных благ и культурных ценностей, принимающий как должное подобост-растие и услужливость окружающих. Так возникает обобщенный об-раз господина, поклоняющегося «золотому тельцу», верящего в его всемогущество, самоуверенного и кичливого. Но с помощью тща-тельно подобранных деталей Бунин показывает, что за всей внеш-ней респектабельностью стоит бездуховность и внутренняя ущерб-ность: недаром так тщательно описан процесс переодевания господина, детали его костюма, а в портрете подчеркивается все то же поклонение богатству: «Нечто монгольское было в его желтова-том лице с подстриженными серебряными усами, золотыми плом-бами блестели его крупные зубы, старой слоновой костью — крепкая лысая голова». Какое-то искусственное, неживое начало пронизыва-ет и описание других пассажиров корабля, на котором плывет госпо-дин, механистичность чувствуется в заведенном на нем распорядке. Даже пара влюбленных оказывается не настоящей, а нанятой за деньги, чтобы развлекать публику. В целом жизнь роскошного оке-анского лайнера — это модель современного буржуазного мира. На вершине его (на верхних палубах, где отдыхают подобные господину «хозяева жизни») расположены рестораны, бары, бассейны, модно и богато одетые люди кружатся в танце, заводят знакомства, флирту-ют. А в его глубинах (трюм корабля) идет каторжная работа тех, кто обеспечивает веселое и беззаботное времяпровождение господ. Но детально очерченная картина начинает приобретать символическое значение. Символично название корабля — «Атлантида». Это как бы островок погибающей цивилизации, которая оказывается во власти бушующего вокруг океана, неподвластного человеческим желаниям и равнодушного к ним. Эту смысловую грань поддерживает эпиграф к рассказу, взятый из Апокалипсиса: «Горе тебе, Вавилон, город крепкий!» — он создает предощущение катастрофичности и близя-щейся смерти. Именно жизнь и смерть становится главной философ-ской основой этого произведения, сюжет которого составляет неожи-данная смерть господина, нарушавшая его продуманный план и заведенный распорядок.
Так завершается иронически переосмысленная «одиссея» героя. Поражает отношение окружающих к его смерти: никто не желает задуматься над этим таинственным явлением, а лишь стараются сделать все, чтобы смерть господина не помещала другим бездумно продолжать наслаждаться эфемерными благами жизни. Парадок-сально завершается кольцевая композиция рассказа: бывшего мил-лионера сначала помещают в «самый маленький, самый плохой, самый сырой и холодный номер в гостинице», где он умер, а затем на том же корабле его тело отправляют в обратный путь — только теперь не в роскошной каюте на верхней палубе, а в черном трюме «Атлантиды». Мотив адского огня, возникающий при описании недр корабля, где трудятся кочегары, развивается и углубляется благодаря появлению символического образа Дьявола, следящего за кораблем: ему дано знать о людях то, что неведомо им самим, на что они даже не обращают внимания в захватившей их безумной и бесполезной Жизни.
Но есть в мрачном рассказе Бунина и совершенно иной идейно-образный центр: царству зла, захватившего мир и души человече-ские, противостоит образ прекрасного первозданного мира, где люди чувствуют свою глубинную связь с природой и Богом, утраченную буржуазно-собственнической цивилизацией. Антитезой призрачному миру «Атлантиды» выступает поэтическое описание утра на Капри и абруццких горцев, спускающихся по «древней финикийской дороге, вырубленной в скалах» и славящих Богородицу и этот благословен-ный край: «Шли они — и целая страна, радостная, прекрасная, сол-нечная, простиралась под ними… Над дорогой, в гроте скалистой стены Монте-Соляро, вся озаренная солнцем, вся в тепле и блеске его, стояла в белоснежных гипсовых одеждах и в царском венце, зо-лотисто-ржавом от непогод, Матерь Божия, кроткая и милостивая, с очами, поднятыми к небу, к вечным и блаженным обителям трижды благословенного Сына Ее. Они обнажили головы — и полились на-ивные и смиренно-радостные хвалы их солнцу, утру, Ей, непорочной заступнице всех страждущих в этом злом и прекрасном мире, и рож-денному от чрева Ее в пещере Вифлеемской, в бедном пастушеском приюте, в далекой земле Иудиной…» Эта бесконечность Божьего мира противостоит крушению и концу буржуазной цивилизации и вносит в рассказ светлую ноту веры в высшую красоту и справедли-вость, преображающую человеческую душу.
Духовное бытие современного мира — главная тема Бунина. Во многих произведениях писатель стремится глубже проникнуть в гу-бительную дисгармонию жизни, так далеко ушедшей от извечной мечты человечества о красоте, добре и справедливости. Понятен его интерес к истории, психологии, религии, учениям, где так или иначе освещены противоречия человеческого сознания. Продолжая поиски, начатые Достоевским, Бунин исследует индивидуалистическое соз-нание современного человека, с характерной двойственностью его мироощущения (рассказы «Петлистые уши», «Казимир Степанович» и др.). При этом, как и многие писатели, современники Бунина, он обращается к теме жестокого города, который плодит людей, поте-рявших себя, спившихся, разрушивших свои связи с миром, идущих на преступление. Что может противостоять этой страшной отчуж-денности, потерянности человека, утратившего свои самые сокро-венные связи? Для Бунина в период эмиграции этот вопрос встал особенно остро. Ответ на него мы находим в произведениях писате-ля, где в неразрывном единстве сливаются сквозные темы его твор-чества: любовь, память, родина.
Особое отношение Бунина к любви заметно уже в том, что до 32- летнего возраста он почти не касался этой темы, но в дальнейшем именно она становится для него главной. Для Бунина любовь нико-гда не замыкалась в границах какой-то отдельной истории, а всегда проецировалась на вопросы общечеловеческого уровня. Вот почему так мало внимания писатель уделяет событийному плану, перенося центр тяжести на исследование загадки человеческой души, поиск смысла жизни. В этом отношении Бунин во многом наследует чехов-ские традиции, опираясь при этом и на художественные достижения своего старшего современника. Как и Чехов, Бунин не приемлет ди-дактизма, проза его сохраняет объективность, несмотря на ярко вы-раженное лирическое и музыкальное начало. Авторские оценки и акценты, как и у Чехова, сосредоточены в подтексте, ориентируя чи-тателя на активное вдумчивое чтение. Бунин предельно расширяет многозначность образа, деталей, слова, укрупняет содержательную роль композиции, которая часто тяготеет к музыкальным принципам построения. Изображая внешне скудную жизнь обычных, рядо-вых, даже заурядных людей, Бунин проникает в ее потаенные глу-бины, стараясь отыскать ту подлинную норму бытия, от которой так уклонился современный человек. При этом взгляд писателя доста-точно жесток: Бунин отнюдь не разделяет оптимизма относительно возможности обретения гармонии в жизни. Вместо этого он предла-гает читателю другое: умение видеть радость и счастье в быстроте-кущих «чудных мгновеньях», ценить редкие минуты человеческой близости, тепла и понимания и сохранять память о них как самое ценное в жизни. Таков внутренний сюжет большинства рассказов Бунина о любви. Во многих произведениях писателя любовь изо-бражается чувственной, плотской, но никогда он не переходит грань, чувства героев, сколь бы конкретно и осязаемо они не изображались, всегда оказываются просветленными и одухотворенными. Таковы и рассказы, написанные в России («Легкое дыхание», «Грамматика любви», «Сны Чанга» и др.), и произведения, созданные в период эмиграции («Солнечный удар», «Митина любовь», «Дело корнета Елагина», цикл рассказов «Темные аллеи»).
Жемчужиной бунинской прозы называют рассказ «Легкое дыха-ние» (1916), в котором тонко передано чувство прекрасного в жизни, несмотря на безрадостную судьбу героини.
Рассказ построен на контрасте, который возникает с первых строк повествования: вид пустынного кладбища и могилы Оли Ме-щерской так не сочетается с обликом девушки «с радостными, пора-зительно живыми глазами», запечатленной на фотографии, при-крепленной к кресту.
Рассказ имеет сложную композицию: вначале мы узнаем о смер-ти героини, а потом от рассказа о ее беззаботном детстве и отроче-стве писатель обращается к трагическим событиям последнего года ее жизни, постепенно раскрывая причины трагического финала. В самом расцвете лет, открытая навстречу счастью и радости юная гимназистка погибает от выстрела влюбленного в нее «казачьего офицера, некрасивого и плебейского вида». «Легкое дыхание», ко-торое делало эту девушку необыкновенно привлекательной и столь непохожей на других, становится символом красоты, поэзии, жиз-ненной силы, потребности любить и быть любимой, так ярко про-явившихся в Оле. Сам писатель объяснял значение этого образа: «Такая наивность и легкость во всем, и в дерзости, и в смерти, и есть «легкое дыхание»…» Столкновение этого светлого начала с жестокой «прозой жизни» оказывается губительным, но сама тяга человека к красоте, совершенству, счастью и любви вечны. По словам К.Г. Паустовского, «это не рассказ, а озарение, сама жизнь с ее трепетом и любовью, печальное и спокойное размышление писате-ля — эпитафия девичьей красоте». Как это часто потом будет в рас-сказах Бунина, любовь и смерть, печаль и радость, чистота души героини, ее «легкое дыхание» и грязь, убожество реальной жизни оказываются здесь в неразрывной связи.
В период эмиграции тема любви начинает все чаще соединяться с темой памяти о «радостной стране» прошлого, о покинутой навсе-гда России. Подавляющее большинство произведений Бунина зре-лого периода написаны на материале русской жизни, повествова-ние о судьбе героев сопровождается детальным воспроизведением мельчайших пейзажно-бытовых деталей, бережно сохраненных пи-сательской памятью. Таков еще один шедевр бунинской прозы рас-сказ «Солнечный удар» (1925). События его изображаются на фоне обыденной жизни маленького провинциального городка, в котором всего на несколько часов останавливаются в гостинице герои рас-сказа. Читатель сразу окунается в атмосферу жаркого летнего дня на пристани, слышит звон мисок и горшков, продающихся на база-ре, видит мельчайшие детали обстановки гостиничного номера, одежды героев, даже такие, казалось бы, прозаические и «лишние» подробности, как описание обеда поручика, с удовольствием по-едающего ботвинью со льдом и малосольные огурцы с укропом. Но вся эта симфония запахов, звуков, цветовых и осязательных ощу-щений призвана показать предельно обостренное восприятие мо-лодого человека, на которого неожиданно, как солнечный удар, об-рушивается чувство, которое он уже никогда не сможет забыть. «Оба… много лет потом вспоминали эту минуту: никогда ничего подобного не испытал за всю жизнь ни тот, ни другой». Сопрягая в одном предложении это «чудное мгновенье» и «всю жизнь», Бунин выводит тему рассказа далеко за рамки одно частного эпизода, расширяя ее до «вечных» вопросов человеческого существования.
Критики сразу заметили, что сюжетная канва «Солнечного удара» очень напоминает чеховскую «Даму с собачкой». Действительно, по-казывая мимолетный дорожный роман поручика с молодой привле-кательной женщиной, едущей на том же пароходе, Бунин созна-тельно строит свой рассказ как полемику с чеховской историей любви Гурова и Анны Сергеевны, возникшей, казалось бы, также из мимолетного курортного романа. Оба эти произведения, вопреки предполагаемой вначале небольшой любовной интриге, показывают возникновение и развитие глубокого, заполняющего всю жизнь геро-ев чувства. Но если у Чехова в финале чувствуется надежда на воз-можность когда-нибудь обрести счастье, которую дает сама сила любви, то у Бунина герои рассказа расстаются навеки. Они обречены на одинокую будничную жизнь, в которой единственной ценностью останется воспоминание о краткой, но ослепительной вспышке люб-ви, осветившей их жизнь и поразившей их, как солнечным ударом. Для Бунина любовь — величайший дар, позволяющий ощутить ра-дость земного существования, но это лишь краткий миг, а потому даже тот, кому дано его испытать, обречен на муку и страдание.
Именно таким предстает это чувство в повести «Митина любовь» (1924), в которой раскрыт драматический процесс духовного развития героя. На фоне детально воспроизведенного пейзажа Москвы и дво-рянской усадьбы писатель рассказывает печальную историю любви романтического юноши Мити к девушке Кате, которая поначалу ка-жется ему идеальной. Часто эту повесть Бунина сопоставляют с про-изведениями Тургенева и Толстого. Но при некотором внешнем сход-стве внутренняя тема повести обнаруживает гораздо более глубокий трагизм, присущий бунинскому пониманию тайны великого чувства. Внимание писателя сосредоточено на исследовании внутреннего мира молодого человека, погруженного в постоянные размышления о де-вушке, которая, как потом оказалось, изменила ему. Вместо «сказоч-ного мира любви, которого он втайне ждал с детства», герой окунается в атмосферу цинизма и предательства. Бунин не скрывает чувствен-ной силы любви, но страдания мучимого ревностью героя объясня-ются не только юношеской неопытностью, но и равнодушием окру-жающих. Как справедливо отмечал, размышляя о герое повести, немецкий поэт Р.-М. Рильке «малейшая доля любопытства… к тому состоянию, которое должно было последовать за этим отчаянием, могла бы еще спасти его, хотя он действительно погрузил весь мир, который он знал и видел, на маленький, устремляющийся от него кораблик «Катя»… на этом кораблике ушел от него мир». Финал по-вести трагичен: муки героя, усиливающиеся день ото дня, заверша-ются его самоубийством. Не в состоянии больше выносить боль, кото-рая «была так сильна, так нестерпима», Митя, почти не сознавая, что он делает, стремясь только «хоть на минутку избавиться от нее», дос-тал револьвер и «глубоко и радостно вздохнув, раскрыл рот и с си-лой, с наслаждением выстрелил». В этой финальной сцене потрясает Оксюморонное сочетание радости, наслаждения и смерти. Но именно это определит главную тему позднего творчества Бунина, наиболее ярко отразившуюся в рассказах цикла «Темные аллеи».
Общую тональность этой книги, которую сам автор считал своим высшим достижением, удачно определил Г.В. Адамович: «трагический мажор». Все 38 рассказов, составляющих сборник, посвящены любви. Все, что непосредственно не связано с этим чувством, сведено к мини-муму. Сюжетная схема большинства рассказов примерно одинакова: встреча героев, их постепенное сближение, краткое, но настолько яр-кое, незабываемое, что воспоминание об этом они проносят через всю жизнь. Но в то же время каждая рассказанная писателем история оказывается неповторимо своеобразна, как неповторимы и характе-ры героев, участвующих в ней. Природа, как и всегда у Бунина, иг-рает в цикле «Темные аллеи» значительную роль. Ведь именно она, с ее вневременной красотой и гармонией, как нельзя более соответ-ствует порывам юности, пусть и прошедшей, но бесконечно дорогой. Природа как бы впитывает в себя и отражает чувства человека, пе-реполненного любовью и счастьем, либо, наоборот, земные и небес-ные стихии предрекают несчастье грозой, осенним холодом («Темные аллеи», «Холодная осень», «Чистый понедельник» и др.). Материал с сайта
И все же цикл «Темные аллеи» объединяет не просто несколько историй о любви: в каждой из них есть нечто, близкое и понятное многим, а вместе они предстают как часть целостной картины мира, проникнутой авторским отношением. Бунин передает свое ощуще-ние катастрофичности мира, в котором разрушаются вечные духов-ные ценности, заменяемые легкими удовольствиями. Гибнет лучшее в человеческой душе, уничтожаются те прекрасные чувства, которые даны человеку от Бога. Часто читатели склонны были думать, что Бунин рассказал подлинные истории, пережитые им или его знако-мыми, настолько точно, достоверно воспроизводит он чувства и пе-реживания героев, мельчайшие детали их встреч, красоту окру-жающей их природы. Действительно, все эти рассказы связаны с воспоминаниями писателя о России, причем именно той, в которой прошла его юность, где его самого впервые посетила любовь, где он познал минуты счастья и горького разочарования. Но сами истории его героев, как неоднократно подчеркивал автор, вымышленные. В каждой из них, безусловно, есть крупица его воспоминаний, чувств, впечатлений, но все вместе они рассказывают о великом чувстве, ко-торое и есть главная ценность в жизни каждого человека. Примеча-тельно, что многие герои безымянны, они подчеркнуто обычны и живут вполне будничной, заурядной жизнью. Но у каждого из этих героев есть то сокровенное воспоминание, которое сохраняет для них звездные мгновения их жизни и наполняет смыслом и радостью час-то очень печальное, одинокое существование.
Одним из характерных для цикла «Темные аллеи» является рас-сказ «Натали» (1941). История любви студента первого курса Вик-тора Мещерского к юной красавице Натали Сенкевич предстает в его воспоминаниях. Именно память помогает ему осознать, что бы-ло в его жизни действительно ценного, а что — лишь временное, проходящее. Разрыв с Натали происходит в результате того, что Мещерский увлекся Соней, его двоюродной сестрой. Герой мучается сознанием своей двойственности: «За что так наказал меня Бог, за что дал сразу две любви, такие разные и такие страстные, такую мучительную красоту обожания Натали и такое телесное упоение Соней». Но вскоре он начинает понимать, что его чувство к Соне лишь наваждение, а долгая разлука с Натали не смогла погасить то высокое чувство, которое спустя много лет вновь соединило их — пусть и ненадолго. Финал рассказа трагичен: Натали умирает в преждевременных родах. Но именно в этом рассказе появился ге-рой, который преодолевает несовершенство своего сознания, духов-ное побеждает в нем телесное. Подобный опыт, как показывает Бу-нин, единичен и гораздо чаще побеждают совсем иные чувства — вот почему так резко оборвался осененный великой любовью союз Натали и Мещерского. Так же обрывается смертью и счастье героев из других рассказов этой книги («Поздний час», «В Париже», «Галя Ганская»" и др.). Но и те, кому суждено прожить после разлуки с любимым долгую жизнь, уже не могут нигде и ни с кем обрести ут-раченного счастья. Таков герой рассказа «Чистый понедельник» (1944). Он похож на многих других персонажей писателя, но более открыт, добр, хотя легкомыслен и импульсивен. Поражает то, что именно такой человек сумел выразить самую сущность глубокого и серьезного характера героини — рассказ о ней ведется именно от его лица. Поначалу впечатление от этой загадочной женщины создается весьма двойственное: она умна, иронична, скептически относится к светским развлечениям и богемной жизни, но все же участвует в ней. В душе ее очевидно борются противоречивые устремления: натура пылкая, страстная, она в то же время набожна, ее влекут древние предания, православные обители. В словах русского сказания: «И вселил к жене его Диавол летучего змея на блуд. И сей змей являлся ей в естестве человеческом, зело прекрасном…» — она находит квинтэссенцию тех противоречий, которые разрывают ее душу. По-сле ночи страстной любви она отрекается от мирской жизни и навсе-гда уходит в монастырь. Так воплотилась в совершенной художест-венной форме на нескольких страницах виртуозно написанного рассказа мечта автора о возможности слияния простого человеческо-го счастья с высшей духовной красотой, о зарождении нового нравст-венного идеала. Недаром писатель считал этот рассказ лучшим про-изведением сборника: «Благодарю Бога, что он дал мне возможность написать «Чистый понедельник».
Неподражаемый стилист, Бунин был необыкновенно требовате-лен к самому себе. Он тщательно подбирал каждое слово, даже ка-ждый звук, добиваясь совершенного, гармонического звучания сво-ей прозы. Однажды он чуть приоткрыл тайны своего мастерства: «Как возникает во мне решение писать? Чаще всего совершенно не-ожиданно. Эта тяга писать появляется у меня всегда из чувства ка- кого-то волнения, грустного или радостного чувства, чаще всего оно связано с какой-нибудь развернувшейся передо мной картиной, с каким-то отдельным человеческим образом, с человеческим чувст-вом… Это — самый начальный момент… Не готовая идея, а только самый общий смысл произведения владеет мною в этот начальный момент — лишь звук его, если можно так выразиться… Если этот изначальный звук не удается взять правильно, то неизбежно или запутаешься и отложишь начатое, или просто отбросишь начатое, как негодное…» Но, уловив этот камертон, писатель начинал при-стально и кропотливо работать над текстом. «Нельзя творить, как птица поет, — говорил он. — Надо строить. Если дом строить — нужен план, и каждый кирпич к кирпичу подогнать и скрепить. Работать надо». «Густая», по выражению Чехова, проза Бунина тре-бует не только кропотливой работы автора, но вдумчивого, «замед-ленного» чтения, истинно сотворческого труда читателя.
Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском
На этой странице материал по темам:
Итак, попробуем разобраться в тонкостях эстетического мироощущения Бунина, который одну из толстовских идей особенно развил и доказал одним фактом своего филигранного творчества: краеугольную для такого миросозерцания мысль о том, что без творчества индивидуальная личность с чувством прекрасного не может выразить, раскрыть себя и жить полнокровной жизнью. Ищущему истину за помощью и водительством надо обращаться прежде всего к эстетике, силе художественного действа. Разумеется, Бунин, хотя и не был против социальных преобразований, хотя и равнодушно отнёсся к свержению самодержавия, легко, но твёрдо и бесповоротно осудил октябрьскую революцию, ибо мы можем утверждать, имея в виду дух и настрой бунинского дневника, который вёлся им во время событий 17-го года, что столь глубинно противостоящих таким понятиям, как «вынужденное, оправданное пролитая братская кровь и насилие», русских писателей, как Бунин, в его время, наверное, не было. Думается, однако, что всё-таки точнее было бы сказать, что он просто был человек, чьи взгляды располагались на кардинально иной по отношению к революционной плоскости.
Начнём с рассказа «Господин из Сан-Франциско». Этот рассказ и многие другие подтверждают наблюдение, что Бунин на родине мало писал о России, а находясь за её пределами и в эмигрантские годы своего творчества писал как раз о ней. Повествование о смерти главного героя – неудачника-американца, распланировавшего всю жизнь свою, прожитую в механическом труде ради того, чтобы заработать деньги, которые бы позволили ему с семьёй спокойно провести два года в путешествиях и отдыхе, это с первого взгляда – социально-направленное произведение антибуржуазного духа. Бунин описывает плавание через Атлантику на пароходе «Атлантида», который везёт на борту, среди прочих богатых пассажиров, семью из Сан-Франциско. (Должен от себя добавить, что этот город находится в штате Калифорния, на западном, тихоокеанском побережье США, а это означает, что либо автор плохо разбирался в географии, либо он почему-то не описал нам первой части путешествия американца – ведь он морем или сушей должен был добраться сперва до восточного, атлантического побережья, откуда можно было бы начать трансатлантический вояж.) Мы видим, что пока на верхних палубах пассажиры предаются всевозможным чётко распланированным по графику развлечениям(«»), в нижних отсеках, в топке корабля трудятся в поте лица рабочие и матросы, обеспечивающие движение «Атлантиды». На протяжении плавания явно ощущается нагнетение катастрофической атмосферы. Ибо море вокруг волнуется, оно отнюдь не спокойное, а название корабля ассоциируется с историей страны, которая была повергнута в океанские пучины в наказание за непокорность её населения, которое достигло самых высоких ступеней развития на Земле и стало думать, что оно по своей мудрости и могуществу вплотную приблизилось к богам. Это томительное чувство муссируется ещё и тем, что писатель очень много внимания уделяет освещению деталей, того как своё время проводят туристы-мореплаватели. Но корабль не тонет, всё только началось, туристам предстоит совершить целое кругосветное путешествие, побывать во многих странах – как экзотических, азиатских, так и средиземноморских...
Мало того что с самого начала, как только пароход причалил в Италии, ожидания господина из Сан-Франциско оказались расстроены: капризное солнце не выказывало никакого особого желания ослепительно сиять на лазурном небе, как обещали туристические проспекты, – но турист решает в итоге существенно скорректировать свои планы и поехать на остров Капри из Неаполя поскорее, ибо «все уверяли, что совсем не то на Капри – там и теплей, и солнечней, илимоны цветут, и нравы честнее, и вино натуральней»... Автором отмечается, что в день отъезда погода была особенно пасмурная. Путешественники приплывают к острову и останавливаются в отеле. Самостоятельно выйти оттуда господину из Сан-Франциско не суждено. Бунин описывает нам его длительные вечерние приготовления к ужину. Это описание написано в таком духе, что безымянный герой рассказа сам в целом начинает ассоциироваться каким-то драгоценный предметом утвари;такое впечатление оставляет у нас повествование о роскоши, окружающей героя в это время, о дорогих безделушках прежде всего, думаю, благодаря особенному подбору и окраске слов и эпитетов здесь: «...прибрал щётками в серебряной оправе остатки жемчужных волос вокруг смугло-жёлтого черепа, натянул... кремовое шёлковое трико...». (Также упоминается «белоснежная, с выпчятившейся грудью рубашка», «белоснежные манжеты...» Всё это приводит к мысли об искусственности, душевной мертвенности самого «господина».)
Возбуждённо, в предвкушении сытного ужина после утомительного путешествия, господин из Сан-Франциско собирается, «совершает привычное дело туалета» в состоянии, «не оставлявшем времени для чувств и размышлений». Долго у упорно првозившись с шейной запонкой, герой наконец приводит в должное состояние воротник своей рубашки. Спустившись в читальню в ожидании обеда, что должен начаться с минуты на минуту, «господин» садится в кресло, где его вдруг, для него совсем неожиданно, охватывает удушье из-за слишком туго застёгнутой запонки. Господин из Сан-Франциско в судорогах умирает, сползая с кресла, оказавшись жертвой шейной запонки.
Его тело с семьёй на следующий день отвозят обратно в Америку на той же «Атлантиде», на которой он начинал отдых... Когда пароход с «господином» отбывает с острова, погода стоит светлая, яркое солнце прекрасно озаряет дивную природу острова... На обратном пути корабля перед нами предстаёт исполинская картина бушующего океана и... смотрящего ему вслед Дьявола. Между ним и «Атлантидой» проводится прямая параллель, корабль описывается как «стойкий, твёрдый, величавый и страшный» (некая сильно увеличенная копия самого господина из Сан-Франциско), «громадный, созданный гордыней Нового Человека со страым сердцем». В этой части рассказа можно уловить беспокойство и сожаление Бунина по поводу того, что прогресс технический и прогресс нравственный развиваются далеко не параллельно друг другу, а с очень разными скоростями: в то время как технический прогресс достиг высочайших масштабов, трудно определить, сдвинулись ли с прежнего положения собственно типы человеческого характера, а не то, что человеком же сотворено и с успехом эволюционирует.
Написанный магическим бунинским языком ранний рассказ «Антоновские яблоки», в частности, вспоминающий и отдающий должное былой традиции помещичьей охоты, протекавшей в духе изобилия, устраиваемой ещё богатыми помещиками старой, докапиталистической, патриархальной России, на широкую руку, касается проблематики, схожей с чеховской, выраженной в пьесе «Вишнёвый сад»: боль утраты прежнего, неповторимого, ушедшего или уходящего, его ценность и, следовательно, ценность воспоминаний, переживаний прошлого как собственной, так и общечеловеческой истории. (У Бунина важнейшую эстетическую роль играют воспоминания. Без них невозможна полнокровная жизнь, творчество. И «Антоновские яблоки» насквозь пронизаны ностальгией, грустью о прошедшем, об остающемся в иной, предыдущей эпохе: «Кукушка выскакивает из часов и насмешливо-грустно кукует над тобою в пустом доме. И понемногу в сердце начинает закрадываться сладкая и странная тоска...») Такая тоска – это чуть ли не движущая сила бунинского творчества: он ею жил и материальным действием преодолеть её не стремился. Стремился вобрать её в своё искусство и выразить художественным словом, таким образом претворяя тоску в чувство «сладкое и странное», отнюдь не отрицательное, устранения не требующая, ибо это не есть рудимент предшествующей эпохи и память о нём, но это память историческая, дающая человеку, ограниченному несколькими десятилетиями жизни, возможность выйти из таких узких рамок и устремиться в вечному и прекрасному, куда его сильнее всего влечёт... Вот почему И. А. Бунин – писатель, сохранявший дистанцию, кроме пространственной, также и временную от современных ему социальных проблем, так как они приходят и уходят, и лишь немногие поставленные данным периодом времени вопросы обретают надолго существенный и важный характер.
Вторая по важности после темы памяти у Бунина тема любви. Она переплетается с первой во многих его рассказах. Из позднего сборника «Тёмные аллеи» прежде всего необходимо упомянуть первый его рассказ «Тёмные аллеи», где рассказывается о женской любви, которая (правда, вперемешку с другими чувствами, как-то: обидой, досадой, гневом) на протяжении почти сорока лет оставалась, быть может, основным жизненным стимулом той, эмоциями и жизнью которой брезговали в силу простонародного происхождения... Тут любовь причудливо смешалась не со смутной, едва теплящейся, но живой надеждой на грядущее благополучие и воздаяние за испытанные страдания, а с чем-то большим: с сакральной чувством, сильнее которого разве что сама любовь. С верой в значимость жизни, удерживающей желание с невыносимой жизнью покончить.
Несколько рассказов их сборника посвящены теме необъяснимо трагического исхода страстной всепоглощающей любви: это «Руся», «Ворон». В них происходит ужасная для героев развязка, поистине присущая лишь трагическим сюжетам. Однако такое происходит вовсе не из-за рокового вмешательство неких Провиденциальных или божественных сил, а в итоге противодействия счастью героев со стороны различных второстепенных духовно и морально ограниченных героев: в рассказе «Руся» это мать героини, а в «Вороне» -- отец героя. И несмотря на отчаянную и, казалось бы, не ведающую границ, какие способен очертить человек, взаимную любовь, все надежды рушатся в одночасье. В один миг из-за каприза полусумасшедшей матери Руси терпят крах все планы о счастливом будущем, которые строили влюблённые; и героиня, клявшаяся в верности и любви, оказывается вынуждена добровольно избрать отказ от своих чувств в пользу сохранения своего материального положения в жизни, ради благосклонности стариков-родителей. Таким же ощущением пронзительной боли и муками пропитан рассказ «Лёгкое дыхание», где, в сущности, любви никакой нету, во всяком случае, любви к какому-то конкретному человеку, а присутствует только любовь и жажда жизни. Здесь героиня и вовсе погибает.
«Чистый понедельник» повествует о долгой и неординарной любви, где влюблённый герой является частью более широкой жизни его возлюбленной (ведь у Бунина, как правило, происходит наоборот: любовь к героине бывает лишь одним памятным случаем из жизни героя). А здесь всё зависит от героини, и именно она добровольно решает отказаться от любви, чтобы уйти в монастырь.
Шедевр этого гения русской литературы двадцатого века – рассказ «Сны Чанга». Рассказ композиционно напоминает «Лёгкое дыхание»: в нём чередуется прошлое и настоящее, действие переносится то в прошлое, то обратно. Здесь можно встретить особенно большое количество оксюморонов, в частности, и в прямой речи. Это повесть о преданном служении собаки из Китая по кличке Чанг своему хозяину – капитану судна, совершающего длинные путешествия из одного конца света в другой, о думах и мировосприятии двух по-разному ощущающих мироздание умов. Капитан более всего на свете любил в свою молодую жену, которую сам же и убил в тот критический момент, когда не мог больше выдержать тяжести того факта, что самое любимое, ценное для него на земле сокровище ему не принадлежит. Он смотрит с тех пор на мир однозначно: в мире существует два важнейших начала: одно тёмное, другое – светлое, и тёмное обладает абсолютным превосходством над светлым, оно сильнее влияет и давлеет над человечеством. Но с этой мрачной, хотя и реалистичной точкой зрения не соглашается Чанг, безумно любящий своего хозяина и жалеющий его. Он впит и во снах своих видит картины своей былой жизни, картины об их с капитаном полной надежд активной деятельности... Действительность же Чангу малоинтересна. И вправду: разве интересно шляться по улицам города-порта Одессы, заходя в разные рестораны, встречаясь с какими-то старыми приятелями и знакомыми капитана, слушать его вечные пессимистические пророчества? Чанг предпочитает дремать в это время, даже на ходу он научился частично оставаться в царстве грёз. Такова их жизнь: бесконечное чередование сна, напоминающего о тех временах, когда без памяти влюблённый капитан рассуждал: «Когда кого любишь, никакими силами никто не заставит тебя верить, что может не любить тебя тот, кого ты любишь. ... А как великолепна жизнь, Боже мой, как великолепна!» и яви, дрёмы и действительности, светлой прекрасной мечты и серой грустной реальности пьянства и безделья. Однако Чангу кажется, что он знает больше капитана: он думает, что всё на самом деле не заканчивается постоянной сменой света и тени с преобладанием тьмы. Ибо должна где-то быть и третья сила, существенно более мощная, нежели эти две, находящиеся во взаимном антагонизме. Третья, коей подконтрольно и хорошее и плохое, и любовь и ненависть, и добро и зло. Именно она выше всего в этом мире, она определяет течение его истории. Мне эти две противоположные модели мироздания напоминают соответственно маздеизм (дуализм) и христианство: первое – это пик развития языческих древних верований, а второе – монотеизма. Христианство выросло на дуализме, который взяло под свою основу, вырастив на нём в качестве дополнительных частей именно это самое понятие о третьей силе, что выше остальных, по критериям которой мы и называем одну из двух основных – добром, а другую – злом. Но ведь добро было бы фикцией, если бы оно имело смысл лишь благодаря тому, что мы такое ему выбрали наименование. А следовательно, оно действительно отличается от зла, причём просто определить, чем. Сила, установившая критерии, некий стандарт для раздельного, истинного понимания таких вещей, как свет и тьма, значит, есть сторонник и, более того, источник добра... А если она выше добра и зла, при этом находясь на стороне добра, им выражаясь, то получается, что зло вторично по отношению к добру, его гнилой плод, всё же когда-то вырасший на здоровом древе... Впрочем, мы достаточно углубились в проблематику книги Клайва Льюиса «Просто христианство». Кстати, связь Бунина с христианством очевидна, ведь с юности на него оказывало сильное влияние духовное наследие Л. Н. Толстого, его теории об искусстве, о том, что вера должна быть независима и самостоятельно в отношении культуры человечества, которая, как известно, имеет тенденцию закреплять все свои достижения за каким-нибудь официально выдвинутым институтом, что феномен религии, как и понятие религиозности, должен сохранять свой первоначальный облик, чистый от приверженности какому-то искусственному хранителю, ограничивающему этот феномен некими рамками с какой-либо цель. Итак, вернёмся к бунинскому рассказу.
Капитан умирает, что повергает Чанга в шок, тяжкое горе. Но он, как ни странно, вскоре приходит к выводу, что ничего плохого не произошло: скоро вот и он, наверное, отправится обратно к своему хозяину, капитану, покинет землю, этот мир, и они вновь окажутся вместе. Таков настрой заключительных предложений этого великого рассказа, где Бунин, скажем к слову, возводит память в ранг священного: «Если Чанг любит и чувствует капитана, видит его взором памяти, того Божественного, чего никто не понимает, значит, ещё с ним капитан; в том бесконечном и безначальном мире, что не доступен Смерти. В мире этом должна быть только одна правда, -- третья, -- а какая она – про то знает тот последний Хозяин, к которому уже скоро должен отправиться и Чанг».
Тема: И.А. Бунин – русский классик рубежа двух столетий.
Иван Алексеевич Бунин (1870-1953) покинул Россию в конце января 1920 г., когда находился в зените славы. Его творческая деятельность началась во второй половине 1880-х годов. «Стихотворения 1887-1891 г.г.», вышедшие как приложение к газете «Орловский вестник», в которой работал писатель. В 1896 г. там же опубликован бунинский перевод поэмы Г. Лонгфелло «Песнь о Гайавате». В середине 1890-х годов Бунин вошёл в столичную литературную среду, выступив как продолжатель традиций реалистической классики. На рубеже веков появляются его новые стихотворные сборники (в том числе «Листопад» – 1901) и первая книга прозы. В 1903 г. за перевод поэмы Г. Лонгфелло и стихи «Листопад» Российская Академия Наук присуждает писателю Пушкинскую премию. В 1909 г. он удостоен второй Пушкинской премии и избран почётным академиком РАН. Так было оценено его «Собрание сочинений: В 5 т» («Знание», 1902-1909).
В 1910-е годы выходят как отдельные издания новых повестей и рассказов Бунина, так и «полное собрание сочинений: В 6 т.».
Литературная деятельность Бунина начинается в конце 1880-х годов, молодой писатель в таких рассказах, как “Кастрюк”, “На чужой стороне”, “На хуторе” и других, рисует безысходную нищету крестьянства. В рассказе “На край света” автор рассказывает о переселении безземельных украинских крестьян в далекий Уссурийский край, описывает трагические переживания переселенцев в момент разлуки с родными местами, слезы детей и думы стариков.
Произведения 90-х годов отличаются демократизмом, знанием народной жизни. Происходит знакомство с Чеховым, Горьким. В эти годы Бунин пытается сочетать реалистические традиции с новыми приемами и принципами композиции, близкими к импрессионизму (размытая фабула, создание музыкального, ритмического рисунка
В 1909 г. Бунин писал Горькому из Италии: “Вернулся к тому, к чему вы советовали вернуться, – к повести о деревне” (повесть “Деревня”). Деревенская жизнь дана через восприятия братьев Тихона и Кузьмы Красовых. Кузьма хочет учиться, затем пишет о жизни, о лености русского народа. Тихон – крупный кулак, который беспощадно расправляется с крестьянским волнением. У автора заметно сочетание безотрадной картины жизни деревни с неверием в творческие силы народа. Но он правдиво показывает в “Деревне” косность, грубость, отрицательные, тяжелые стороны деревенского быта, которые были результатом векового угнетения. В этом сила повести. “Деревня” – одно из лучших произведений русской прозы начала XX века.
Резкое неприятие революции 1917 г. заставила Бунина уехать на юг России, а затем покинуть родину. Его путь во Францию занял больше двух недель: он пролегал из Одессы через Константинополь, Софию, Белград. С тех пор писатель постоянно жил сначала в Париже, затем в Грассе.
Эмигрантский период в творчестве Бунина начинается с публицистики. Его материалы появляются не только в парижских («Общее дело», «последние новости»), но и в берлинских газетах («руль»). В Берлине вышел и первый зарубежный сборник рассказов («Роза Иерихона», 1924), включающий только дореволюционные произведения. Период творческого молчания у Бунина, когда «переполнявшая его ненависть», казалось» вытеснила всё остальное» (Г.П. Струве), закончился в 1924 г., сменившись художественным подъёмом.
Рассказы и повести Бунина 1920-х годов составили сборники «Митина любовь» (Париж, 1925), «Солнечный удар» (Париж, 1927), «Грамматика любви» (Белград, 1929).
На основе дневника 1918-1919 г.г. Буниным был создан «страшный роман» о революционных событиях «Окаянные дни» (опубликован в 1925 г., отдельное издание – Берлин, 1935). В произведении сохраняются внешние признаки дневниковой формы: записи по числам, бытовые подробности, упоминание реальных лиц и событий). «Окаянные дни» состоят из двух частей. Первая (Москва, 1918 г.) – это рассказ о послереволюционной столице. Записи начинаются с 1 января 1918 г., когда «кругом нечто поразительное»: пережито «проклятое», «ужасное» время, значение которого ещё не поняли «все» (« все почему-то необыкновенно веселы»). Только старуха, опирающаяся «на костыль дрожащими руками», плачет из-за того, что «Пропала Россия». Параллель с образами из поэмы А.А. Блока «Двенадцать» 1918; выявляет своеобразие позиции рассказчика «Окаянных дней». Он так же, как и автор в поэме, нейтральные повествователь, стремящийся к объективности.
Упоминание литературы 19 века проявляет реминисцентную основу. Интенсивность нарастания голосов прошлого нарастает во второй части («Одесса, 1919 г.»). снова упоминается Пушкин, Грибоедов, Л.Н. Толстой, кроме них В.Н. Татищев, К.Н. Батюшков, А.И. Герцен, Ф.М. Достоевский, А.П. Чехов. Перекличка с ними позволяет автору противостоять духу «Каиновой злобы», царящему вокруг (12 апреля). Среди литературных аллюзий главной является сходство произведения Бунина с романом в стихах «Евгений Онегин». Так же, как у Пушкина, В «Окаянных днях» художественная цель – это создание «картины верной» времени. Ей подчинены и эпическое повествование, и «пристрастность» лирических монологов. Во второй части среди «лиц» автора, наряду с нейтральным рассказчиком и писателем, обрисованным на основе автобиографических черт, на первый план выходит лирический герой. Эпический фон сливается с воспоминаниями, снами, размышлениями автора. Переводу повествования в субъективный план способствуют такие приёмы прозы, как фрагментарность, расширение художественного пространства благодаря ассоциативным связям. Память автора, охватывающая видимую, мыслимую и воображаемую реальность, придаёт раздробленной картине современности исторический смысл.
Основная композиционная аналогия сближает «Окаянные дни» с «Божественной комедией» Данте: движение жизни по смыслу оказывается «схождением в ад». В революции человек теряет разум, лицо, в нём «просыпается обезьяна» (12 апреля). Пробуждение животной сущности позволяет существовать, как будто «всё нипочём», не замечая «рек крови, моря слёз» (16 апреля). Если в начале первой части автору сквозь облака видно, как «небо синеет ярко» (7 февраля), «слепит» солнце (20 февраля), блестят золотые купола церквей (сквозной мотив), то в записях, заканчивающих её, Москва затянута чёрным дымом «мирового пожара» (13 марта), В ней «холод… ужасный» (15 марта), «сыро, пасмурно» (22 марта), просветы в облаках, звёзды, огни в окнах, белый цвет вывесок только оттеняют, «углубляют черноту» (23 марта).
Во второй части отсчитываются недели «со дня погибели» (12 апреля). Наступившая весна «какая-то окаянная» («Да и на что всё теперь? – 12 апреля). Мир погружён в темноту («Сейчас все дома темны, в темноте весь город, кроме тех мест, где эти разбойничьи притоны, – там пылают люстры…» – 19 апреля), и вина за это лежит на тех, кто отнял свет в переносном и прямом смысле («новый декрет – не сметь зажигать электричества, хотя оно и есть» – 17 апреля).
В “Тёмных аллеях” И.А. Бунин пишет о любви – чувстве, которое оставляет глубокий след в человеческой душе. Сам автор считал произведения сборника, написанные в 1937-1944 гг., своим высшим достижением. Цикл рассказов "Темные аллеи" критика определила как "энциклопедию любви" или, еще точнее, - энциклопедию любовных драм. Любовь здесь изображается как самое прекрасное, самое высокое чувство. В каждом из рассказов ("Темные аллеи", "Руся", "Антигона", "Таня", "В Париже", "Галя Ганская", "Натали").
Рассказ «Тёмные аллеи», написанный в 1938 году, открывает книгу, задавая общий эмоциональный настрой, тематику и проблематику всему циклу.
В этой новелле (именно так определяется жанр) действие разворачивается очень быстро, стремясь к развязке, сюжет сжат, в нём нет побочных линий. Несмотря на эти особенности жанра, автору удалось полно раскрыть тему трагической любви людей различных сословий.
Композиционно рассказ состоит из экспозиции и двух частей (в первой части происходит встреча героев, во второй – их прощание). Пейзаж холодной осени, нарисованный автором в экспозиции, настраивает читателя на трагический исход истории любви, о которой пойдёт речь в следующей части. На фоне этого “холодного” пейзажа мы видим старика с “белыми усами”, “седыми волосами”, попавшего в тёплую горницу хозяйки постоялого двора. Подробно (деталь у Бунина имеет особое значение) автор показывает обстановку в ней: “В горнице было тепло, сухо и опрятно: новый золотистый образ в левом углу, под ним покрытый чистой суровой скатертью стол, за столом чисто вымытые лавки...” “Как чисто, приятно у тебя”, – сразу замечает Николай Алексеевич. Так – через деталь – автор показывает трудолюбие, чистоплотность и хозяйственность бывшей крепостной крестьянки.
Писатель также обращает внимание читателя на силу характера Надежды. “Бессердечно” брошенная любимым, она, по-видимому, пережила немало трудностей, но не рассказывает о них, не желая ни сочувствия, ни жалости. Более того, она не только устроила свой быт, но и “всё, говорят, богатеет”. Даже мужики с уважением отзываются о ней: “Баба – ума палата”.
Всё восхищает Бунина в героине (это чувствуем мы в подтексте), он любуется ею: “Темноволосая... красивая не по возрасту женщина, похожая на пожилую цыганку, с тёмным пушком на верхней губе и вдоль щёк, лёгкая на ходу...”.
Надежде удалось сохранить не только былую красоту, но и остаться верной своему чувству. “Всё проходит, да не всё забывается”, – утверждает она в ответ на слова офицера, который уже успел о многом позабыть: “Всё проходит, мой друг... Любовь, молодость – всё, всё. История пошлая, обыкновенная. С годами всё проходит... Как о воде протекшей будешь вспоминать”. Иная Надежда. Вода эта превращается для неё в вечно бьющий ручей любви, которую она пронесла через всю свою жизнь. “Молодость у всякого проходит, а любовь – другое дело”, – говорит героиня.
Их любовь родилась в тени аллей, и сам Николай Алексеевич скажет в конце рассказа: “Да, конечно, лучшие минуты. И не лучшие, а истинно волшебные!” Но... у Бунина любовь не бывает долгой. Она, как “лёгкое дыханье”, посещает героев и исчезает в тот же миг, являясь лишь в “минуты роковые”. Хрупкая и непрочная, она обречена на гибель: Николай Алексеевич бросает Надежду, и сейчас, встретившись много лет спустя, они вынуждены вновь расстаться. Короткая, ослепительная вспышка чувства, до дна озарившая их души, приводит героев к страданиям. Мучается не только Надежда, но и Николай. Автор обращает внимание на его душевное состояние: “краснея сквозь седину, стал говорить”, “покраснел до слёз”, “болезненно усмехнулся”.
В заключительной части, когда герои прощаются, Николай Алексеевич понимает, какие же минуты его жизни были главными. Бунин не случайно вводит здесь образ солнца “низкого”, “бледного”, символизирующего потухшие, угасшие чувства офицера, скудно озаряющие “пустые поля” его жизни, в которой так и не нашлось места счастью: жена “изменила”, “бросила”; сын “вышел негодяй, мот, наглец, без сердца, без чести, без совести”. Любовь обернулась трагедией, но иначе у Бунина быть не могло, потому что для него это прекрасное чувство не может существовать в браке, семье. Бунинские герои обречены на страдание, ибо “лёгкое дыханье”, разлившееся в воздухе, всегда сменяется тёплым выдохом разлуки.
Написанный в эмиграции, рассказ и не мог иметь счастливого конца. Читая его, ощущаешь катастрофичность бытия, которую чувствовал писатель, живший вдали от любимой России. Всё же произведение не оставляет тягостного впечатления, так как Надежда и Николай любят друг друга, а, по Бунину, “всякая любовь – великое счастье...” Одного её короткого мига достаточно, чтоб осветить всю жизнь героев.
В любви, как и в жизни, всегда противоборствуют светлые и тёмные начала. Наряду с озаряющим жизнь чувством, у каждой влюблённой пары есть свои тёмные аллеи.
Еще при жизни И. А. Бунина о нем заговорили, как о блестящем мастере не только российского, но и мирового уровня. В 1933 г. первому из наших соотечественников ему была присуждена Нобелевская премия по литературе.
В чем Бунин остался верен художественным принципам русской классики? Как он развивает и обновляет отечественные литературные традиции, какие особенности творчества позволяют говорить о нем как о видном мастере художественного слова XX в., о писателе общеевропейского и мирового масштаба?
Рассмотрим важнейшие смысловые константы художественного мира И. Бунина.
В основе повествования автора почти всегда - поток памяти, которая для него существует в виде прапамяти как чувства собственной неразрывной связи со "Всебытием" (используемый Буниным термин), с предками, как припоминание своих прежних жизней. Существовать без памяти - величайшая трагедия. Только закрепленное памятью прошлое составляет для Бунина предмет высокого искусства. В одном из своих писем он замечает: "Пока живешь - не чувствуешь жизни". Потому излюбленные герои И. Бунина - люди не разума и логики, но те, кто носит в себе первобытную мудрость инстинктов, не рефлектирующие, а цельные и пластичные личности.
Невозможно одновременно оценить и понять переживаемый момент. Так, запаздывание нашего осознания прекрасно передано Буниным в рассказе "Солнечный удар". Жизнь - это всего лишь материал, из которого человеческая душа с помощью памяти вырабатывает что-то эстетически ценное. Бунин испытывает неприязнь к категории будущего, не обещающего ничего кроме смерти. Писатель пытается возвратить "утраченное время". Именно это проявляется в его автобиографическом романе "Жизнь Арсеньева".
В художественном мире Бунина наиболее четко проявляется чувство одиночества - одиночества вечного, вселенского, как неизбежного и непреодолимого состояния человеческой души. Непознаваемая мировая тайна порождает в душе писателя одновременно "сладкие и горестные чувства". К чувству радости и упоенности жизнью примешивается томящее чувство тоски. Радость жизни для Бунина - не блаженное и безмятежное состояние, а чувство трагичное, окрашенное тоской и тревогой. Вот почему любовь и смерть у него всегда идут рука об руку, неожиданно соединяясь с творчеством.
В творчестве Бунина постоянно присутствуют мотивы любви, смерти и преображающей силы искусства.
Едва ли не главная жизненная страсть Бунина - любовь к перемене мест. В 1880-1890-е гг. он много путешествовал по России, затем объездил Европу, странствовал по Ближнему Востоку и странах Азии. Иногда в качестве материала для своих произведений Бунин использовал не только впечатления о происходящем в русской глубинке, но и свои зарубежные наблюдения.
По отношению к русской действительности позиция Бунина выглядела непривычно. Многим своим современникам он казался бесстрастным, "холодным", хотя и блестящим мастером, а его суждения о России, русском человеке, русской истории - слишком отстраненными. Бунин старался дистанцироваться от мимолетных социальных тревог, избегая в своем дореволюционном творчестве публицистичности. При этом он необычайно остро ощущал свою принадлежность к русской культуре, "роду отцов своих". Для оценки российской действительности Бунину всегда была нужна дистанция - хронологическая, а иногда и географическая. Например, будучи в Италии Бунин писал о русской деревне, тогда как в России создавал произведения об Индии, о Цейлоне, Ближнем Востоке.
Бунин одинаково ярко проявил себя и как прозаик, и как поэт, и как переводчик. Еще в 1886-1887 гг. до публикации первых стихов и рассказов он с увлечением работал над переводами "Гамлета". В печати появлялись его поэтические переводы Петрарки, Гейне, Верхарна, Мицкевича, Тениссона, Байрона, Мюссе и др. Вершиной этого периода стал перевод "Песни о Гайавате" Г. Лонгфелло, который был опубликован в 1896 г.
Школа поэтического перевода с ее поиском единственно возможного слова во многом помогла писателю в совершенстве овладеть и формой классического русского стиха. Огромное количество прочитанных им книг способствовало обогащению его поэтической кладовой.
Бунин обладал необычайно острым зрением, позволяющим ему разглядеть звезды, видимые другими лишь в телескоп, поразительным слухом - интересно, что по звуку колокольчиков мог определить, кто именно едет.
Бунин был чрезвычайно строг к точности изображения. Все, кто знал писателя, неоднократно убеждались, с какой трепетностью он относился к каждому печатному слову, вплоть до того, что его серьезно могла огорчить даже неправильно поставленная запятая.
Вплоть до выхода книги в свет он не переставал до последней минуты вносить поправки и уточнения в текст.
Более чем шестидесятилетний путь Бунина в литературе хронологически можно разделить на две примерно равные части - дооктябрьскую и эмигрантскую.
Юношеские, большей частью подражательные стихи Бунина представляют интерес лишь постольку, поскольку характеризуют его тогдашние настроения (мечты о счастье, ощущение единства счастья и страдания и др.). В ранней прозе автора присутствуют черты, позднее исчезнувшие из других произведений Бунина: юмор (в очерках "Мелкопоместные", " Помещик Воргольский" проглядывают гоголевские нотки), свойственное А. П. Чехову изображение пошлости и тоски мещанской жизни ("Тарантелла", "День за днем").
Подлинное мироощущение Бунина проявилось в таких его рассказах, как "На хуторе", "На Донце", "Перевал", "Антоновские яблоки", "Скит", "Сосны" и др. Уже в рассказе "На хуторе" (1895) есть и сожаление о быстротечности человеческой жизни, и внезапная мысль о неизбежности смерти, и одиночество человека.
В изображении деревни Бунин изначально был далек от идеализации крестьянства. Особенно ярко это показано в рассказе "Федосеевна", главная героиня которого - нищая больная старуха, выгнанная дочерью из дома. Бунина интересуют не социальные конфликты, а взаимоотношения человека и природы, дарующей спасительное успокоение. Во многих произведениях автора стрекот насекомых и пение ночных цикад станет постоянным символом неиссякаемой и загадочной силы жизни.
Бунин строит свои рассказы не на хронологической последовательности, а на технике ассоциаций. Его сравнения основаны на зрительных, звуковых и вкусовых ассоциациях: "как лисий мех леса", "шелки песков", "огненно-красная змея молния". В рассказе "Сосны" проявляется одна из самых замечательных особенностей творчества Бунина - избыточность ярких, выразительных, но как бы лишних и ненужных деталей. Это зачарованность детальностью объясняется стремлением автора запечатлеть неповторимое многообразие мира.
Одновременно с "Антоновскими яблоками" Бунин пишет осеннюю поэму "Листопад". В этом первом поэтическом шедевре автора можно проследить все особенности зрелой поэзии Бунина: простоту, спокойную без ложного пафоса интонацию, намеренную традиционность стиха, намеренные прозаизмы, приближающие поэтическую речь к разговорной.
Почти все бунинские рассказы начала века бессюжетны и лиричны ("Туман" - описание чувств лирического героя в туманную ночь на корабле, "Заря всю ночь" - переживания девушки накануне свадьбы и т. д.); драматизм его рассказов не в сюжетном конфликте, а в самой атмосфере повествования. Началу действия часто предшествуют автономные и как бы излишние картины, а за завершением действия часто следует "постскриптум", неожиданно открывающий новую перспективу ("Красный генерал", "Клаша", "Легкое дыхание"). Незаконченность и недосказанность повышают активность читательского восприятия. Различные описания и отступления у Бунина разрушают последовательный ход действия, а само действие как бы распадается на отдельные блоки-сегменты ("Старуха" - набор независимых сценок и картин, "Братья" - несколько независимых друг от друга героев).
Бунин никогда не комментирует свои впечатления и отношение к изображаемому, а старается передать нам в непосредственном виде само ощущение, заразить, загипнотизировать чувством. Понимание стихийности мышления и его неподвластности сознательному волевому усилию обусловливает необычное, нелогичное для традиционного психологизма поведение бунинских героев. Для Бунина конкретная жизненная ситуация не содержит в себе нравственной проблемы, ибо самая главная проблема - жизнь, управляемая вечными и не известными нам законами. Человек же у Бунина - далеко не вершина творения, а жалкое, может быть, наименее совершенное создание.
С глубоким пониманием психики связан и интерес Бунина к состоянию сна, бреда, галлюцинациям (предсмертные видения землемера в "Астме", "Сны Чанга", "Сон епископа Игнатия Ростовского", сон Мити в повести "Митина любовь") - это своеобразная возможность выйти за пределы нашего "я", преодолев границы индивидуального сознания.
Значимое место в творчестве Бунина занимали его размышления о таинственной русской душе, которые со всей полнотой воплотились в повести "Деревня", вызвавшей в читательских кругах сенсацию своей беспощадностью, смелостью и вызовом общепринятому мнению. Одна из самых удивительных черт русского характера, которой не устает поражаться Бунин, - это абсолютная неспособность к нормальной жизни и отвращение к будням ("постыла им жизнь, ее вечные будни"). Повседневная работа при таком ощущении жизни - одно из самых тяжких наказаний. Однако апатия в обыденной жизни сменяется неожиданной энергией в чрезвычайных обстоятельствах. Например, один из персонажей "Деревни" - Серый ленится заделать дыры в крыше, но первым является на пожар.
Желание освободиться от тоскливого существования толкает героев либо на неожиданный поступок, либо на нелепый и бессмысленный бунт. Так, бунтующие мужики грозят убить Тихона Красова, а потом, как и прежде, почтительно кланяются ему. Описывая грубость, зависть, враждебность, жестокость крестьян, Бунин никогда не позволяет себе обличительный тон, он предельно правдив и объективен. Однако это не холодная констатация ужасающей действительности, а жалость и сострадание к "мечущимся и несчастным" и даже самобичевание.
И в повести "Суходол" основная тема - русская душа, которая разрабатывается на примере дворянства. Именно в сходстве русских крестьян и дворян видит Бунин главную причину вырождения деревни, дворянство поражено все той же болезнью - русская тоска, нелепость, иррациональность поступков. Тема русской души дается в "Суходоле" в совершенно ином художественном ключе, нежели в "Деревне", где тщательно выписаны мельчайшие детали. "Суходол" - произведение, где эмоциональная атмосфера создается переплетением и развитием повторяющихся мотивов, т. е. использованы "музыкальные" принципы композиции. Суходол - это не реальный объект, а лишь воспоминания о нем. Суходол уже не существует - живут лишь остатки старины, отраженные зыбким светом прошлого.
Октябрьская революция заставила писателя в 1918 г. покинуть Москву, а в начале 1920 г. навсегда расстаться с родиной. В дневнике Бунина этих лет, опубликованном в эмиграции под заголовком "Окаянные дни", особенно ярко и предельно ясно раскрываются причины, побудившие писателя покинуть страну. Заметки Бунина отличаются высокой концентрацией страстной неприязни к большевизму, которая носит не только моральный, но и эстетический характер. В этом проявилась его главная черта - видеть в основе трагизма мира не контраст добра и зла, а контраст красоты и уродства, служить "красоте и правде". Бунин описывает кровавые оргии большевиков в захваченной ими Одессе, отвратительные нравы "красной аристократии".
В эмигрантский период проза Бунина становится эмоциональной, музыкальной и лиричной. В новом витке творчестве поэзия и проза сливаются в некий совершенно новый синтетический жанр. Теме исторической памяти посвящены рассказы "Косцы", "Русь", "Святитель", "Божье дерево", где Бунин снова возвращается к теме русской души. В эмиграции Бунин еще острее чувствовал таинственную жизнь русского слова, достигая языковых вершин и обнаруживая удивительное знание народной речи. Еще большее мастерство проявляется в музыкальной организации его прозы.
Все большее место начинает занимать в творчестве Бунина тема любви, которая станет главной в его последней книге "Темные аллеи", которую сам писатель считал своим самым совершенным созданием. Особенно в этой книге поражает ее свежесть и молодая сила чувств.
Совершенно новый характер прозы Бунина нашел свое выражение в создании им нового литературного жанра - миниатюр, когда сама деталь стала рассказом. Некоторые из них написаны ради одной-единственной фразы или одного слова ("Слезы", "Людоедка", "Петухи"). Они предельно конкретны, в них нет иносказаний, и фактически отсутствует метафоричность. Миниатюры воспринимаются как поэтический текст, они пронизаны системой лексических и звуковых повторов.
Самая замечательная книга Бунина в эмиграции - это его роман "Жизнь Арсеньева". В романе автор воссоздает своего восприятия жизни и переживание этого восприятия. Это произведение о "восприятии восприятия" или память о памяти. По Бунину, память очищает прошлое от всего ненужного, наносного и выявляет его подлинную суть, делает видимым эстетическое в повседневном. В романе присутствуют время прошлого и время настоящего повествования, нередки "переброски" из одного времени в другое, а иногда и нарушения временной последовательности. Однако это не объективная реконструкция прошлого, а создание особого мира, иной реальности благодаря сознанию автора, где "ничтожные и обыденные вещи" становятся загадочно прекрасными. "Жизнь Арсеньева" - уникальное произведение в русской литературе, поразительное по своему внутреннему психологизму, отсылающему к произведениям Толстого и Достоевского.
Незадолго до смерти Бунин работал над книгой о Чехове. Он так и не успел ее завершить. Книга вышла в свет после смерти Бунина в Нью-Йорке.
