Хотя Ярославская губерния до революции относи лась к числу наиболее развитых в промышленном отношении, основная масса ее населения была связана с сельским хозяйством. В 1917 г. из почти 1 млн. 185 тыс. жителей губернии в деревне проживало около 935 тыс. человек, и число сельских жителей продолжало увеличиваться прежде всего за счет вернувшихся в деревню горожан. В 1920 г. в деревне было уже около 1 млн. жителей. Между тем земли в губернии традиционно не хватало. Накануне революции только половина всей пригодной для обработки земли находилась в руках крестьян, остальная была частновладельческая и казенная. Поэтому ярославская деревня весьма благожелательно отнеслась к Декрету о земли и Закону о социализации земли.
Землю –крестьянам
Закон о социализации предусмари- вал порядок уравнительного распределения земли между крестьянами или по трудовой норме, то есть по числу рабочих рук в семье, или по потребительской, то есть по числу едоков. Однако на практике раздел земли происходил более разнообразно: в некоторых волостях принимали решения отдать землю малоземельным и безземельным, в других - передать ее тем, у кого есть семена. В некоторых волостях вообще не пришли ни к какому решению и земля оставалась неразделенной.
Только в апреле 1918 г., то есть ближе к весенним нолевым работам, земельный отдел губисполкома в специальной инструкции порекомендовал разделить землю по трудовой норме и только в исключительных случаях - по потребительской. Раздел пошел быстрее, но все же к ноябрю 1918 г. из 250 тыс. десятин, предназначенных к разделу земель, нераспределенными остались около 100 тыс. десятин. А в целом этот процесс не был завершен даже к концу гражданской войны. В конце концов основная масса земель была распределена между крестьянами по потребительской норме, что больше устраивало беднейшие и середняцкие хозяйства.
Перераспределение помещичьей и казенной земли между крестьянами привело к изменению социальной структуры ярославской деревни. Например, к 1919 г. почти в два раза уменьшилось число беспосевных хозяйств, сократилось количество безлошадных, то есть самые беднейшие слои деревни немного улучшили свое благосостояние. В то же время сократилось число многопосевных хозяйств, а хозяйства с посевами свыше восьми десятин совсем исчезли. Ярославская деревня постепенно осереднячивалась за счет крайних групп -зажиточных и бедноты. Однако эти середняцкие хозяйства были в основном маломощными и еле-еле сводили концы с концами. Их экономическая устойчивость была иесьма незначительной.
Раздел помещичьих земель не смог изменить к лучшему продовольственное положение в губернии. За годы первой мировой войны и двух революций в губернии сократились посевные площади. Они составляли в 1918 г. всего 77% от довоенного уровня. Вдвое уменьшилось количество крупного рогатого скота. Сократился и подвоз хлеба из производящих губерний.
Продовольственный кризис
После Октябрьской революциистарая система продовольственных органов стала постепенно разрушаться. Новая сразу не могла появиться и эффективно функционировать. Весной 1918 г. во весь свой трагический рост грозно и неумолимо встал вопрос о голоде. Пожалуй, характерной чертой голода 1918 г. в Ярославской губернии было то, что он охватил не только жителей городов и фабричных поселков, но и значительную часть крестьянского населения. По данным Ярославского губернского продовольственного комитета, из почти 980 тыс. жителей сельской местности к началу лета 1918 г. крайнюю нужду в продовольствии испытывало почти 800 тыс. человек и не было никаких чапасов ни в Ярославле, ни в уездных городах, чтобы:>ту нужду удовлетворить. В такой ситуации губернские власти все чаще обращались за помощью в Москву в Наркомат продовольствия, но столь же часто получали отказ. Хлеба не было.
В мае 1918 г. для выхода из острейшего продовольственного кризиса Совнарком начал осуществлять политику, которая получила название продовольственной диктатуры. Эта политика включала в себя запрещение свободной торговли, сосредоточение всех продовольственных ресурсов в руках государства, централизованное нормированное снабжение продовольствием населения. Но для того, чтобы государство могло распределять продовольствие среди населения, оно сначала должно было взять его у крестьян по твердым ценам. Для этого и создавались продовольственные отряды из рабочих в городах и комитеты бедноты в деревнях. Наркомат продовольствия, но столь же часто получали отказ. Хлеба не было.
В мае 1918 г. для выхода из острейшего продовольственного кризиса Совнарком начал осуществлять политику, которая получила название продовольственной диктатуры. Эта политика включала в себя запрещение свободной торговли, сосредоточение всех продовольственных ресурсов в руках государства, централизованное нормированное снабжение продовольствием населения. Но для того, чтобы государство могло распределять продовольствие среди населения, оно сначала должно было взять его у крестьян по твердым ценам. Для этого и создавались продовольственные отряды из рабочих в городах и комитеты бедноты в деревнях.
Продотряды
Продотряды в Ярославской губернии начали создаваться в июне 1918 г., но из-за мятежа процесс их формирования прекратился и возобновился только в августе - сентябре. Единых критериев для отбора в продотряды не было. В объявлении губернского продовольственного комитета о записи в продотряды критерием приема называлась принадлежность к коммунистической партии, рекомендация фабзавкомов или Советов. На Романовской льняной мануфактуре члены продотрядов избирались на общем рабочем собрании. На Норской мануфактуре предпочтение отдавалось добровольцам. Видимо, можно утверждать, что власти стремились обеспечить набор в отряды честных, добросовестных рабочих, но в условиях голода и начинавшейся войны вряд ли это было возможно в полной мере.
Порядок формирования и работы продотрядов был определен инструкцией Ярославского губисполкома. Согласно инструкции каждый отряд должен был иметь не менее 75 человек, вооруженных винтовками, два - три пулемета. Члены отряда должны были строго соблюдать революционную дисциплину. Виновные в ее нарушении, замеченные в кражах, вымогательстве, мародерстве передавались в ЧК. А застигнутые на месте преступления -расстреливались. Отряды должны были действовать сообща с комитетами деревенской бедноты, а если таковых в деревне еще не было, должны были добиваться их создания. Часть собранного продотрядами хлеба передавалась комитетам деревенской бедноты, а большая часть шла в продовольственный фонд республики, из которого продовольствием снабжались и те предприятия, которые посылали своих рабочих в продотряды. Таким образом, и у продотрядов, и у комбедов имелся личный интерес найти и отобрать максимум хлеба. Рабочие, поддержанные властями, были твердо уверены в правоте своего дела: ведь в городах остались голодные семьи и остановленные фабрики. Но и большинство крестьян так же твердо считали, что с таким трудом выращенный урожай (не такой уж и большой в нашей небогатой губернии) - это их кровная собственность и они смогут распорядиться им по своему усмотрению. Коса нашла на камень. Конфликт между городом и деревней становился неизбежен. С августа 1918 по январь 1919 г. в Ярославской губернии было сформировано около 40 продотрядов, в которые записалось более 1 300 человек. Руководил этими отрядами Ярославский штаб продовольственных отрядов. В 1919 г. продотряды были преобразованы в продо вольственные полки и стали подчиняться Военному продовольственному бюро. Летом 1919 г. продовольственный полк численностью почти в 500 человек находился, например, в Ярославле.
Осенью 1918 г. значительная часть ярославских продармейцев была направлена по распоряжению Москвы в более хлебные черноземные губернии. Так, отряд Ярославской Большой мануфактуры заготавливал хлеб в Саратовской губернии. Там же действовали два продотряда из рабочих фабрик Зотова и Сакина. Рыбинский продотряд численностью в 100 человек находился в Воронежской губернии. Продотряд ярославских железнодорожников занимался хлебозаготовками в Тамбовской губернии. Разгоравшаяся в деревне гражданская война делала деятельность продотрядов сложной и опасной. Нередко рабочие гибли от пуль крестьян, не желавших расставаться с хлебом. Рыбинский отряд в Воронежской губернии вел заготовки в прифронтовой полосе. Рабочим пришлось принять участие в боевых действиях, в которых почти весь отряд погиб.
Около 20 продотрядов осенью 1918 г. действовало на территории самой Ярославской губернии. Губерния была разделена на два продовольственных района - Рыбинский и Ярославский. В каждом был свой штаб, который и обеспечивал руководство отрядами. В 1918 - 1919 гг. большая часть ярославских продотрядов заготавливала на территории губернии не хлеб, которого здесь никогда не хватало, а картофель и овощи. Так, до конца 1918 г, за пределы губернии централизованно было вывезено более одного миллиона пудов картофеля, более одной тысячи вагонов овощей - лука, моркови, капусты.
Комитеты бедноты
В своей деятельности продотряды опирались прежде всего на комитеты деревенской бедноты, которые в Ярославской губернии начали создаваться только в августе - сентябре 1918 г. К концу года в губернии существовало около 8 тыс. комбедов. Поначалу отношение к ним со стороны беднейшей и даже середняцкой части деревни было вполне сочувственное. Крестьяне надеялись, как отмечалось на собрании Голицынской волости Мышкинского уезда, что "только комбеды могут правильно распределить все продукты первой необходимости".
Однако со временем деятельность комбедов стала вызывать у крестьян недовольство и раздражение. Как писал в своей жалобе в редакцию одной из центральных газет крестьянин Рыбинского уезда П. Платонов, "сочувственное ранее отношение к коммунистической партии теперь резко изменилось, всюду слышен ропот, недовольство и даже проклятия по адресу комбедов... Везде жалуются на своеволие комбедов и полный с их стороны произвол, взяточничество, на полную безнаказанность их действий, наложение контрибуций..., на отобрание хлеба, скота, даже племенного, и всего, что понравится членам комбедов... ". Такие действия комбедов вносили раскол в крестьянскую среду, создавали почву для массового недовольства властями.
Очень низкие нормы продовольственных пайков толкали многих горожан, а подчас и крестьян, на самостоятельные поиски продовольствия. Они отправлялись в деревню и покупали или, что бывало чаще, обменивали какие-либо промтовары на продовольствие. Затем сами вывозили эти продукты по железной дороге. Опасаясь, что такие заготовки могут резко сократить поступление продовольствия в государственный фонд, власти встали на путь их жесткого регулирования. Была объявлена война "мешочничеству" и "спекуляции".
На многих железнодорожных станциях в губернии были расположены заградительные отряды продармии. Они находились, например, в Ростове, Семибратове, Петровске, Данилове, на станциях Итларь, Коромысло-во, Пучковская и др. Заградотряды состояли чаще всего из 10 - 20 человек и имели право задерживать пассажирские составы и проводить проверку того, что везут пассажиры. Согласно инструкции, данной заградотря-дам, каждому пассажиру разрешалось провезти не более 10 фунтов хлеба, 5 фунтов мяса, двух фунтов жира, а также картофель и овощи без ограничений. Продукты, провозимые сверх нормы, отбирались. Поскольку поезда нельзя было задерживать надолго, проверка пассажиров проводилась очень быстро. Содержимое и вес мешков определялось на ощупь и на глаз. Отобранные продукты выносились на платформу, но взвешивались и сдавались на склад только после отправления поезда. Вполне понятно, что все это приводило к множеству злоупотребле ний. Сами представители властей были вынуждены докладывать в Совнарком, что "количество продуктов, реквизируемых заградительными отрядами, настолько незначительно, что вряд ли играет роль для питания населения Республики... Заградотряды следует сократить до минимума..,",
Все эти суровые меры властей вызывали справедливое недовольство населения. К этому следует добавить, что осенью 1918 г. Совнарком принял Декрет о чрезвычайном революционном налоге, который предусматривал конфискацию у городской и сельской буржуазии денежных накоплений. Фактически этот налог в деревне собирался с основной массы крестьян за исключением одной бедноты. Иногда ставки его были так высоки, что крестьяне просто не в состоянии оказывались его уплатить. Местные Советы ни на какие уступки крестьянам в этом вопросе не шли. Крестьяне писали многочисленные жалобы в Москву, но и они не всегда помогали. Этот революционный налог стал еще одной причиной нарастания напряженности в ярославской деревне. Борьба с мешочничеством и выполнение революционного налога, как сообщали из Даниловского уездного исполкома, привели к тому, что "настроения населения стали в значительной степени антисоветскими". Осенью 1918 г. появились многочисленные призывы не подчиняться властям и "требовать созыва Учредительного собрания". Дело дошло до того, что целые селения на своих сходах выносили об этом приговоры и выбирали своих представителей в Учредительное собрание. И это происходило почти через год после его разгона,
Дезертирство
Еще одним серьезным фактором напряженности в губернии стало такое явление, как дезертирство, то есть отказ служить в Красной Армии, массовая неявка новобранцев на мобилизационные пункты. С лета 1918 г. Красная Армия перешла на мобилизационный принцип формирования. Была создана система военкоматов, через которые и шел призыв в армию крестьянской молодежи. В основе дезертирства в Ярославской губернии лежало множество причин: усталость населения от войны (за тды первой мировой войны в армию было призвано около 130 тыс. ярославцев), недовольство продовольственной политикой коммунистов и голод. Ярославская губернская ЧК, которой поручили проанализировать причины этого явления, в качестве одной из основных причин называла очень слабое материальное обеспечение семей красноармейцев. Подчас крестьяне не хотели идти и армию именно потому, что их семьи в материальном отношении оказывались брошенными на произвол судьбы и помощи им не оказывалось. Как писал в частном письме один красноармеец, "воевать нечего, когда семья помирает с голода".
О важности именно этого мотива свидетельствует письмо другого ярославского новобранца: "Полтора месяца я был дезертиром, но теперь иду в Красную Армию, так как сенокос окончил и вообще убрал тяжелую работу".
Но все же значительная часть призывников не желала идти на фронт. Масштабы дезертирства быстро нарастали. Центральная комиссия по борьбе с дезертирством регулярно сообщала данные о числе задержанных дезертиров. Например, только за неделю с 8 по 15 марта 1919 г. в Ярославской губернии было задержано 893 дезертира, в Костромской - 1 852 человека. Очевидно, что задерживалась только часть дезертиров. Масштабы этого явления были много больше.
Власти пытались жесткой политикой, репрессивными мерами бороться с этим злом. 7 октября 1918 г. председатель Реввоенсовета Республики Л.Д. Троцкий подписал специальный приказ о дезертирах. Выявлять и доставлять дезертиров в штаб ближайшей воинской части должны были сельские Советы и комбеды. Персональная ответственность возлагалась на председателей сельсоветов и комбедов. Согласно этого приказа, дезертиры, оказавшие сопротивление при задержании, должны были расстреливаться на месте.
Крестьянские выступления
Но и эти жесткие меры не помогали. В ответ на насилие дезертиры уходили в лес и начинали вести партизанскую войну против властей. По приблизительным данным, в отдельные месяцы 1919 г. общая численность "бело-зеленых банд", как их называли власти, достигала в губернии 20 - 30 тыс. человек. Если учесть, что среди них была значительная часть дезерти ров, то получается, что их число в губернии достигало нескольких тысяч человек. Дезертиры пользовались поддержкой местного населения, поэтому властям очень трудно было вести борьбу с ними. Вооруженные кресть янские выступления различной интенсивности продол жались в Ярославской губернии на протяжении всей гражданской войны.
Во время белогвардейского мятежа в Ярославле для отвлечения сил красных от города Перхуров попробовал поднять крестьянские восстания в нескольких волостях Ярославского уезда. Так, с помощью посланных из Яро славля офицеров такая попытка была предпринята в селе Диево-Городище. Посланцы Перхурова объявили и волости как набор добровольцев, так и обязательную мобилизацию мужского населения. Всем им было выдано оружие. По замыслу организаторов, восставшие должны были ударить в тыл красным частям А.И. Гек кера, ведущим наступление на Тверицы. Для подавления этого выступления из Костромы на пароходе при был сводный революционный отряд. Он высадился сначала в районе Николо-Бабайковского монастыря и уже оттуда на следующий день начал на пароходах наступление на Диево-Городище. Какого-либо серьезного со противления в селе оказано не было. Красные не потеряли ни одного человека ни убитыми, ни ранеными.
В июле 1918 г. произошло крупное восстание крестьян в Пошехонском уезде. Центрами выступления стали Ериловская волость и село Белое. В селе Белом бывшие офицеры создали из крестьян вооруженный отряд и двинули его на Пошехонье, поставив целью свергнуть в уезде Советскую власть. Восстание охватило территорию четырех-пяти волостей и продолжалось примерно одну неделю. Только с прибытием регулярных вооруженных сил из Рыбинска восстание было подавлено.
В середине октября 1918 г. во время мобилизации произошли крестьянские выступления в Ильинской, Ва сильковской и Микляевской волостях Угличского уезда. Кроме отказа служить в Красной Армии восставшими выдвигались лозунги созыва Учредительного собрания. В уезд были посланы регулярные части. Через несколько дней угличский уездный военком телеграфировал в Ярославль: "Все ликвидировано. Обложили контрибуцией, взяли заложников. Белые растерялись. Красные действовали решительно".
Мологское восстание
Самым крупным по масштабам в 1918 г. было Мологское восстание, которое произошло в конце октября - начале ноября и охватило ряд волостей Мологского и Мышкинского уездов. Конкретным поводом к выступлению послужила опись хлебных запасов, проводившаяся в уезде, в ходе которой комбеды наложили на крестьян многочисленные "контрибуции" и осуществляли разного рода "реквизиции". Среди крестьян быстро распространились слухи о том, что большевики заберут весь хлеб и зимой придется голодать. Масла в огонь добавили также злоупотребления местной власти и Мологской чрезвычайной комиссии.
Выступление началось как стихийное, но находившиеся в уезде офицеры (как из местных жителей, так и бежавшие из Ярославля после подавления мятежа) попытались придать движению более или менее организованный характер. Именно бывшие офицеры были инициаторами проведения мобилизации мужского населения от 18 до 45 лет в "народную армию". Они специальным приказом обязали сдавать в пользу восставших продукты питания.
Центрами восстания стали села Покровское-на-Сити, Некоуз, Веретея и другие. В них были разогнаны Советы, на место которых вернулись волостные старшины. Затем главные силы крестьян двинулись на город Моло-гу. В Мологе было введено осадное положение, был создан Военно-революционный комитет. В момент наиболее критической ситуации на пристани Мологи стоял пароход под парами, готовый в любой момент момент эвакуировать из города представителей Советской власти. Но этого не произошло. Вскоре на помощь Мологе подошел пароход из Рыбинска, на котором прибыл Рыбинский коммунистический отряд, и угроза была ликвидирована.
Восставшие захватили также железнодорожные станции Харино, Шестихино, Маслово. Возникла угроза захвата станции Волга и стратегически важного мости через Волгу. В этом случае реакция властей была мгно венной и жесткой. В Мологский и Мышкинский уезды были направлены вооруженные отряды железнодорож ной охраны, отряды Рыбинской, Угличской и Мышкин ской ЧК, другие части. Соединениям регулярной армии и частям особого назначения крестьяне не могли оказать серьезного сопротивления. Отряды красных повсюду продвигались практически беспрепятственно.
Несмотря на отсутствие серьезного сопротивления со стороны крестьян, карательные отряды действовали очень жестко: в волостях вводилось осадное положение, производились аресты, брались заложники, осуществля лись расстрелы. 9 ноября 1918 г. последний отряд вер ну лея в Рыбинск. Выступление было подавлено.
Очередной всплеск крестьянских выступлений в Ярославской губернии пришелся на лето 1919 г. и был связан с ужесточением продовольственной политики государства, в частности с введением продразверстки. К лету образовалось три основных очага крестьянских вое станий: первый включал Угличский, Мышкинский и частично Мологский уезды, второй - Пошехоно-Володар-ский уезд и третий - Даниловский и Любимский уезды.
По некоторым приблизительным данным, в отдельные месяцы отряды восставших в целом по губернии насчитывали до 20 тыс. человек. Обстановка в губернии была настолько тревожной, что 3 июля 1919 г. в Ярославле был образован губернский революционный комитет и оперативный штаб по борьбе с восстаниями. Воен но-революционные комитеты создавались также в уездах, охваченных крестьянскими выступлениями.
На территории Мышкинского и Угличского уездов центрами крестьянских выступлений стали Васильков-ская, Богородская, Климатинская и Юрьевская волости. Только в Мышкинском уезде находилось до 2000 дезертиров. Для подавления этого восстания сюда были посланы различные отряды под общим командованием командира 46-го Рыбинского стрелкового полка железнодорожной охраны Д. Кузьмина, к которому позже добавился отряд Ярославской ЧК под командованием А.Ф. Френкеля. Развернулись самые настоящие сражения, имелись большие потери с обеих сторон. Среди захваченных красными трофеев упоминались не только винтовки и пулеметы, но даже два орудия. Д. Кузьмин издал приказ, согласно которому все явившиеся с повинной дезертиры прощались и отправлялись в Красную Армию. Таким образом, удалось по двум уездам обеспечить явку с повинной более одной тысячи человек.
Не желавшие сдаваться мятежники были оттеснены в соседнюю Тверскую губернию, и, как сообщал: председатель Ярославской ЧК в губком партии, "в уезде крупных банд не осталось".
Еще более крупным был масштаб крестьянских выступлений в Пошехоно-Володарском уезде в июле 1919 г. Здесь в лесах скопилось около 5 тыс. дезертиров из Ярославской, Вологодской и Череповецкой губерний. Дело дошло до того, что повстанцы двинулись на Поше-хонье-Володарск, намереваясь захватить город. Поскольку этот район являлся ближайшим тылом 6-й армии Северного фронта, Реввоенсовет армии 5 июля объявил район Вологда - Буй - Кострома - Ярославль - По-шехоно-Володарск на осадном положении. Для борьбы с дезертирами было создано объединенное командование под руководством члена РВС б-й армии А.М. Орехова.
На помощь Пошехоно-Володарску были посланы регулярные части, в том числе артбатарея из двух орудий из Рыбинска. У деревни Михалково произошло ожесточенное столкновение красных с отрядами дезертиров. Красными была использована артиллерия, благодаря чему восставшие были отброшены и начали отходить на север. Но с севера им навстречу выступили части б-й армии. Около села Пречистое восставшие были окончательно разбиты, их общие потери составили около 500 человек убитыми и ранеными.
Архивные документы свидетельствуют о весьма характерной особенности крестьянско-дезертирских выступлений на этом этапе: практически везде они возглавлялись бывшими офицерами, которые в обязательном порядке проводили мобилизацию крестьян в свои отряды и пытались максимально быстро сколотить более или менее боеспособные части. Так, в Пошехоно-Володарском уезде мобилизации подлежало мужское население от 18 до 45 лет. А одним из руководителей восставших был бывший генерал Мейер, который был схвачен красными и расстрелян. При первых же столкновениях с частями Красной Армии эти отряды снова превращались в толпы крестьян, которые не могли оказать серьезного сопротивления.
После этих событий центр восстания переместился в Любимский уезд. В районе деревни Михалево красные части сделали попытку окончательно уничтожить восставших, которые понесли большие потери и отступили в леса на границе с Костромской губернией. Здесь они использовали тактику партизанских действий, стараясь не встречаться с основными силами красных и не обнаруживать своего местонахождения.
Ликвидация "зеленого движения"
Для ликвидации так называемого "зеленого движения" в этот период власти неоднократно использовали такую меру, как объявление амнистии всем дезертирам. Например, согласно Декрету ВЦИК от 5 ноября 1919 г. с 10 по 25 ноября была объявлена добровольная явка дезертиров. Все добровольно явившиеся в эти дни амнистировались и на общих основаниях призывались в Красную Армию. Многочисленные воззвания к дезертирам распространялись в это время по многим уездам. "Опомнись же, дезертир, - было написано в одном из них, - и если тебе дорога своя жизнь, семья и имущество, то не медля ни минуты явись и передай в руки правосудия тех, которые вели и ведут тебя и твою семью к полному разорению". Эта мера оказалась достаточно эффективной. Как записал в своем дневнике один из руководителей повстанцев Г. Пашков, "народу с каждым днем становится меньше", у многих крепнет убеждение, что лучше "удрать из землянки и благополучно, без каких-либо серьезных последствий устроиться в Красной Армии, чтобы выпустить своих семейных и родных из тюрьмы на свободу".
Власти несколько раз объявляли явку дезертиров с повинной. За неделю с 28 марта по 3 апреля 1920 г., например, в Ярославской губернии явились с повинной 3 599 человек. Победы Красной Армии на основных фронтах гражданской войны также свидетельствовали о прочности коммунистической власти и подрывали социальную базу антисоветских выступлений.
Оставшиеся на свободе некоторые руководители крестьянских отрядов (чаще всего офицеры) и часть наиболее непримиримых по отношению к коммунистам крестьян продолжили вооруженную борьбу, но теперь эта борьба все чаще принимала форму бандитизма и выливалась в элементарную уголовщину. В 1920 г. наиболее часто сообщения о такого рода действиях поступали из Даниловского и Любимского уездов.
Так, переодевшись в красноармейскую форму, бандиты совершили нападение на село Закобякино. Было убито 6 работников волисполкома, разграблена почта и правление местного кооператива. С захваченными деньгами бандиты скрылись.
Вскоре подобное же нападение было совершено на Осецкий волостной исполком. Выло убито два члена исполкома, начальник районной милиции и милиционер, По рассказам местных жителей, стало ясно, что эти нападения - дело рук Пашкова и братьев Озеровых. Для их поимки был послан отряд Ярославской губернской ЧК, которому вскоре удалось уничтожить основные силы бандитов. Пашков, Туманов, братья Сперанские были убиты при перестрелке, но братьям Озеровым удалось схвачен красными и расстрелян. При первых же столкновениях с частями Красной Армии эти отряды снова превращались в толпы крестьян, которые не могли оказать серьезного сопротивления.
Летом и осенью 1919 г. самым опасным для Советской власти стал район Даниловского и Любимского уездов. По данным губернской чрезвычайной комиссии, здесь и на соседней территории Костромской губернии собралось около 8 тыс. дезертиров. Трудность борьбы с ними усугублялась тем, что эта местность покрыта гус тым лесом, который тянулся на 70 верст в длину и на 60 верст в ширину. Район изобиловал болотами, реками и был практически непроходим, особенно весной и осенью. Здесь трудно было использовать регулярные части Красной Армии.
Какой-либо объединенной "армии" у повстанцев не было. Наиболее крупные отряды возглавляли бывшие офицеры - братья Озеровы и Г. Пашков. В июле они активизировали свою деятельность на участке железной дороги Ярославль - Данилов - Любим, в частности, на короткий срок захватили станцию Путятино и разъезд Вахромеево. Было прервано движение на этом участке дороги. Но вскоре отрядом Ярославской ЧК станции были освобождены и движение поездов восстановлено.
После этих событий центр восстания переместился в Любимский уезд. В районе деревни Михалево красные части сделали попытку окончательно уничтожить восставших, которые понесли большие потери и отступили в леса на границе с Костромской губернией. Здесь они использовали тактику партизанских действий, стараясь не встречаться с основными силами красных и не обнаруживать своего местонахождения. бежать и на этот раз. Один из братьев был пойман толь ко в 1925 г., судьба другого неизвестна.
Более всего в конце гражданской воины "отличилась" банда Ефима Скородумова ("Юшко"), дей ствовавшая на границе Ярославской, Иваново-Возне сенекой и Владимирской губерний в пределах Ростов ского уезда. В одной из деревень банда сожгла школу вместе с учительницей, ограбила целый ряд кооперативов, сельскохозяйственных товариществ, мельницу. Ня счету банды было множество убийств. Общая сумма на грабленного к началу 1920 г., как потом выяснило след ствие и суд, достигла более одного миллиарда рублей, что было очень много даже в условиях того масштаба цен. "Народные защитники" превращались в обычных уголовников.
Стремясь максимально быстро подавить всякого рода антисоветские выступления, власти в то же время понимали, что одними репрессиями и административными мерами найти взаимопонимание с крестьянством невозможно. Поэтому была предпринята попытка усилить агитационно-разъяснительную работу среди крестьян.
Беспартийные крестьянские конференции
В октябре 1919 г. по постановлению Ярославского губкома партии во всех уездах стали проводиться бесплатийные крестьянские конференции. Это была новая форма работы, она впервые появилась именно в Ярославской губернии. На конференциях, куда избирали по одному делегату от 50 крестьянских дворов, были представлены самые разные категории сельского населения. Как указывал секретарь Ярославского губкома РКП(б) Н.П. Растопчин, "на конференциях были представлены бедняки, середняки, сельские учителя и даже кулаки и бывшие офицеры", поэтому по всем обсуждаемым вопросам происходили очень бурные дискуссии. На обсуждение выносились самые злободневные вопросы - земельная и продовольственная политика, помощь семьям красноармейцев, социальная политика и т.д. Нередко конференция становилась ареной самой ожесточенной борьбы, самой острой критики действий властей.
Губком и уездные комитеты партии направляли на беспартийные конференции своих работников, использонпли конференции для разъяснения крестьянам основных направлений своей политики, справедливо полагая, что лучше иметь дело с недовольством крестьян на кон-(|>еренциях, чем загонять это недовольство вглубь, толкая крестьян на вооруженную борьбу. Беспартийные крестьянские конференции стали очень распространенной формой налаживания контактов между городом и деревней. Они в определенной степени способствовали росту взаимопонимания между властью и народом.
Таким образом, Советская власть в осуществлении своей внутренней политики в годы гражданской войны использовала не только репрессии. Да и масштабы репрессий не были так велики, как об этом пишет в последние годы пресса. Как показывают архивные документы, в том числе и архивы губернской чрезвычайной комиссии, в Ярославской губернии с августа 1918 г. по март 1922 г. по приговорам губернской ЧК было расстреляно 355 человек и 219 смертных приговоров было нынесено за это же время уездными чрезвычайными комиссиями. Ни о каких десятках тысяч расстрелянных нет и речи. Масштабы красного террора в губернии, да и и целом по стране, не позволяют говорить о том, будто Советская власть в те годы держалась исключительно на терроре.
Но все-таки тяготы войны, суровые меры "военного коммунизма" давали о себе знать. К концу гражданской войны, несмотря на то, что с крестьянскими восстаниями было покончено, политические настроения ярославского крестьянства были далеки от безоговорочной поддержки Советской власти. Наглядным свидетельством этого являлись частные письма крестьян, перехваченные военной цензурой. Так, например, из села Ильинское-Хованское Ярославской губернии отец писал сыну-красноармейцу М.П. Маляеву в армию: "Жизнь наша сложилась самая тяжелая, у нас все забирают, взяли 55 пудов картофеля, скоромного масла и шерсть".
По материалам военной цензуры местные власти проводили соответствующие проверки. Они показали, что большинство таких писем принадлежало крестьянам, которые вполне лояльно относились к власти, платили все налоги и не были замечены в каких-либо антисоветских действиях. Таким образом, глухое недовольство накапливалось в самой толще ярославского крестьянства. Это недовольство все более овладевало теми категориями крестьян, которые до сих пор в основном поддерживали власть. Это был тревожный сигнал. Он свидетельствовал о том, что политика "военного коммунизма" действительно себя изживала.
Как жили, что делали наши сограждане 100 лет назад, что они переживали и на что надеялись в годы Гражданской войны расскажет Василий Цветков, доктор исторических наук, автор целого ряда научных работ о Революции и Гражданской войне в России.
Расшифровка:
Здравствуйте. У нас лекция посвящена повседневной истории периода Гражданской войны. И название этой лекции «Большие и маленькие люди Гражданской войны», это название как раз показывает, что важно при изучении истории учитывать не только принятие тех или иных законов, те или иные решения глобального масштаба, как, например, Декрет о мире, Декрет о земле, какие-то там конституционные проекты, а нужно учитывать, конечно, и жизнь повседневную, жизнь простых людей. И большие люди периода Гражданской войны, периода русской смуты, это отнюдь не потомственные чиновники, это отнюдь не великие, выдающиеся политики, которые были известны до 1917 года, а это во многом люди, которые на волне революции, на войне образований, радикальных перемен, не только пришли к власти, но попытались создать и действительно создали некую совершенно новую систему управления, систему ценностей, систему приоритетов, которая претендовала ни больше ни меньше на мировое значение и на элементы новой всемирной религии, которая, как многим тогда казалось, заменит традиционные религии, в том числе и христианство.
Это с одной стороны.
А с другой стороны, когда люди буквально выживали, стоял вопрос о жизни и смерти в условиях постоянного напряжения, войны, боевых действий, очень серьезных проблем со снабжением, с продовольствием, вот эта составляющая, этот элемент жизни нашего российского общества столетней давности, он тоже должен учитываться. И тоже его необходимо представлять и изучать.
И вот об этом я как раз постараюсь рассказать в своей лекции.
Я представляю Московский педагогический государственный университет, профессор кафедры новейшей и отечественной истории Цветков Василий Жанович.
И сразу, наверное, можно отметить то, что повседневная жизнь людей периода Гражданской войны во многом определялась теми переменами, которые произошли не в 1917 году, а произошли чуть раньше. Произошли с началом Первой мировой войны, с 1914 года. Прежде всего речь здесь должна идти о состоянии войны, о состоянии повсеместной постоянной, напряженной военной жизни. Конечно, это была менее масштабная война, чем Великая Отечественная, чем Вторая мировая. Но для людей того времени это была война, пожалуй, самая тяжелая по сравнению со всеми теми войнами, которые вела Россия до этого. Ни в какое сравнение Первая мировая, Великая война, как ее еще называли, не шла с Русско-японской, Русско-турецкой, Крымской, даже Отечественной войной 1812 года - по масштабности, по степени вовлеченности людей, по потерям людским, это было совершенно новое, необычное, страшное по своей сути и в то же время такое явление, с которым невозможно было не считаться. Оно определяло жизнь, быт, поведение каждого буквально человека, жившего тогда в России.
И это ощущение войны сделало возможным и привычку к смерти. Тоже противоестественную по сути своей. Человек - существо, биологически стремящееся к жизни. Тут и с биологической точки зрения, и с моральной точки зрения, и с духовной точки зрения, здесь мы можем отметить, что человек стремится к лучшему, человек стремится к радости, к свету, к жизни, а не к смерти. Но это состояние смерти - это состояние обесценивания человеческой жизни, к сожалению, было очень явным и ощутимым, начиная с 1914 года. Может быть, не с первых месяцев, но, наверное, уже к концу 1914 года мы видим, что привычка к похоронкам, к тому, что люди гибнут, гибнут - и конца этой войне не видно, когда она там закончится, тоже непонятно, чем она закончится, тоже не совсем понятно, эта привычка к смерти становится достаточно устойчивой. И к 1917 году пулеметное право, порядок, при котором спорные вопросы общественно-политической жизни решаются исключительно по принципу «кто силен, тот и прав», у кого в руках пулемет, револьвер, винтовка, тот и прав, это, к сожалению, тоже становится нормой жизни.
И отсюда становятся понятными те декреты советской власти, первых месяцев советской власти, которые предполагали очень радикальную, очень решительную ломку сложившихся общественных отношений.
Какие из этих декретов задели простых людей больше всего?
Мы видим глобальный Декрет о мире, Декрет о земле. Декрет о мире касался армии, касался населения, это был призыв, это было благое пожелание и некая благая весть к воющим державам с просьбой о заключении мира, призыв, оставшийся без ответа на тот момент. Хуже того, призыв, который привел не к миру, к такому, который принес бы нашей стране процветание и благоденствие, а к «похабному миру», как его называл сам Ленин, Брестский мир с аннексиями, контрибуциями и со всем тем негативом, который он имел.
Декрет о земле. Это тоже яркий прекрасный призыв к тому, что вот, частная собственность на землю отменяется навсегда, теперь каждый крестьянин, каждый трудящийся на земле человек будет иметь свой земельный надел, будет получать с него урожай, никаких долгов банкам, кредиторам, ничего этого уже не будет, не будет этого помещика, если он, конечно, был, который крестьянину мешал, как во всяком случае сам крестьянин считал, развиваться. Вот его имение, вот его несчастный вишневый сад, вот его какие-то там поля, которые надо было бы отнять и поделить, эти сады, имения, поля, разделенные поровну между всеми крестьянами, между всеми крестьянскими семьями, принесут им счастье. Опять же на деле видим мы ситуацию противоположную, потому что, когда Декрет о земле начинает осуществляться, собственности на землю нет, но крестьянин не становится хозяином своей земли, хотя бы даже и немножечко увеличенной за счет этих помещичьих имений. Вместо помещика появляется государство, которое у крестьянина в некоторых случаях даже хуже, чем помещик, начинает тянуть хлеб, начинает вводить продразверстку, вводит в деревню продотряды и заставляет крестьянина сдавать хлеб под тем условием, что сейчас ты хлеб сдашь, но завтра, послезавтра, послепослезавтра будет мировая революция - и тебе всего и вся будет много. А если ты сейчас этого не сделаешь, тоже, кстати, один из приемов советской пропаганды, то придет бывший твой барин с белогвардейцами вместе и тебя, конечно, накажет за то, что такой-сякой по Декрету о земле его землю себе забрал. Вот такая реальность.
Но опять же не эти два декрета, даже не декрет, юбилей которого скоро будем отмечать, декрет о введении нового летоисчисления, переходе на новую орфографию, все это, конечно, тоже касалось повседневной жизни людей. Но один из первых серьезных декретов, это декрет о ликвидации сословий, званий, чинов, наград, которые были заслужены, выслужены многими нашими соотечественниками в то время. Это действительно декрет, который резал по живому.
Представьте себе ситуацию: вы заслужили какой-то чин, я не буду говорить, как этот чин был заслужен, может быть, вы кому-то дали взятку, может, вы подхалимничали, а может, вы были честным чиновником. Почему это исключенный вариант? И вы честно тянули свою лямку и заработали этот чин, эту должность, этот оклад, эти ордена, которые вам даются за выслугу лет. Если мы говорим о военных, то тут уж ордена кровью политы в буквальном смысле слова - и звания, и чины эти тоже не за просто так давались. И вдруг в одночасье все это перечеркивается. Ничего этого нет. Вы должны начинать жизнь с чистого листа. Это очень существенный декрет в ощущении людей того времени. Может быть, он имел даже большие последствия такого негатива по отношению к большевикам, чем разгон Учредительного собрания или заключение Брестского мира. В конце концов, Учредилку разогнали - ладно, ничего страшного, вон сколько властей разных, не на одной Учредилке свет клином сошелся. А вот когда тебя лишают заслуженных твоих наград, заслуженного твоего статуса, это воспринимается очень болезненно.
Появляются, конечно, новые социальные лифты и для простых людей, может быть, даже более заманчивые, перспективные.
Вот у Сергея Алексеева был такой детский писатель, очень популярный, он и сейчас издается большими тиражами, у него есть такой рассказ «Гражданин Российской республики». И в этом рассказе такой небольшой сюжет, что мальчишка, сын рабочего, в Петрограде читает этот самый декрет, а суть декрета не только в том, что ликвидируются все чины, звания, сословия, награды и прочее, а вместо них, этих прошлых, дореволюционных сословий вводится единое звание - гражданин Российской республики. И как этот мальчишка счастлив! «Вот, я же - гражданин!» Идет к своему отцу и говорит: «И ты - гражданин». Идет встречает своего какого-то дядю и говорит: «И ты - гражданин». «И я - гражданин» Мы все граждане, мы все равны, разве это не счастье, с его точки зрения. У него появляется перспектива, что он потом где-нибудь там получит образование, будет грамотным и пойдет расти-расти. Но это с одной стороны. А с другой стороны, вот эти так называемые свергнутые классы, выражаясь марксистской лексикой, эти эксплуататоры, которые этого всего в одночасье лишились, и ладно бы те эксплуататоры, которые уехали за границу и там жили на те капиталы, которые уже были у них там, за границей, их никто не национализировал. А простые люди, которые имели небольшой банковский вклад, имели какую-то пенсию, здесь было не все так просто и оптимистично, как показывает Сергей Алексеев в своем рассказе.
Детское восприятие этого декрета - это одно, а восприятие взрослых людей - совершенно другое.
Дальше - больше. Политика, которую проводили большевики особенно в первые годы советской власти, это была политика создания новой системы управления, системы ценностей, системы, в которой старым ценностям, старым установкам уже места не было. И в этом смысле можно привести примеры праздников, советских праздников., мы можем очень много рассуждать о том, что много было праздников, мало было праздников, зачем они были нужны, но это совершенно новая система ценностей. Первый праздник, который широко отмечали в красной советской Москве, - это был Первомай 1918 года. И по воспоминаниям тех людей, которые в нем принимали участие, это было действительно нечто потрясающее. Во-первых, сколько было выписано красной материи, правда, вопрос, откуда ее взяли. И вот эта самая красная материя - завешивается вся Красная площадь, завешиваются башни кремлевские, спускаются эти ленты красные, на этих лентах красных пишутся лозунги, все в красном цвете. Проходит парад, проходит демонстрация трудящихся, и после них происходят очень интересные события, которое не могло без внимания остаться со стороны простых людей, москвичей, обывателей. Происходит свержение памятников с пьедесталов, старых кумиров, как их, в кавычках, называли, рушат. И вместо них создается новая система памятников. Первым попадает под этот вал разрушений, как ни странно, может быть, покажется, памятник генералу Скобелеву, на Скобелевской площади. Вроде бы и не памятник царю, генерал, причем нельзя сказать, что генерал какой-то реакционный, ну белый генерал… Не в том смысле, что он белогвардеец, а белый, потому что он на белой лошади ездил и в белом кителе ходил. Полетел вниз, был свергнут, по просьбе рабочих трудящихся завода Гужон, как это было подписано в газете «Правда». Следом за этим в самом Кремле Ленин лично забрасывает трос, забрасывает веревку на обелиск в память погибшего великого князя Сергея Александровича на месте, где он был убит эсером Каляевым, и сбрасывают его тоже на землю. Рассыпается на куски. Более того, Владимир Ильич говорит: «Ну вот, на этом месте надо поставить памятник Каляеву».
А на Соборной площади, перед Успенским собором желательно бы поставить памятник Льву Толстому. Почему? Потому что Льва Толстого от Церкви отлучили, а теперь мы перед Успенским собором, где его подвергали анафеме, мы поставим ему памятник.
Это нарочитое, явное, яркое сопротивление тому сложившемуся социуму, той сложившейся системе ценностей, которая была до этого. Это революция. Безусловно. Революция в сознании. Конечно, здесь нельзя забыть, нельзя не отметить и тот факт, что потом это превратилось в целенаправленную политику. От каких-то спорадических действий и разрушений памятников это перешло в план монументальной пропаганды.
План монументальной пропаганды - очень интересное явление. Тоже как раз направленное в адрес «маленьких» людей, в адрес жителей Москвы. Монументальная пропаганда, по замыслу Луначарского, наркома просвещения, и Ленина, конечно, должна была восполнить отсутствие достаточного количества популярной марксистской литературы, именно популярной литературы. Ленин считал, что, открывая памятник любой, будь то памятник Спартаку, будь то памятник… в списке имен монументальной пропаганды встречались самые разные фамилии… памятник, например, Тиберию Гракху, памятник Августу Бебелю, памятник Лассалю, Фердинанду Лассалю, ну, в конце концов, Разину и Пугачеву тоже. Но всегда это открытие памятников должно сопровождаться, во-первых, митингом, во-вторых, речью оратора, который объясняет, что вот этот самый Лассаль, этот Бебель, этот Спартак, кто-то еще, кто для среднестатистического жителя Москвы был абсолютным белым пятном, в гимназию ходили далеко не все, нужно было объяснить, что это как раз и есть настоящий исторический герой. И вот он гораздо лучше какого-нибудь генерала Скобелева и уж тем более какого-нибудь там великого князя. И уж тем более какого-нибудь Александра III, памятник которому, как хорошо известно, стоял перед Храмом Христа Спасителя, выходил на набережную и тоже был свергнут, сброшен в первые месяцы Советской власти. И произнося вот эту речь, собирая этот митинг, наш оратор объясняет этим людям новую систему ценностей. Объясняет, кому нужно молиться, условно говоря, на кого нужно равняться, кому надо подражать.
Конечно, мы видим, что план монументальной пропаганды, как он был задуман, он не осуществился до конца, потому что мы не видим в Москве памятник Спартаку. Ну, если не считать станции метро. Но это совершенно другое. С другой стороны, мы видим, что это первая и во многом успешная попытка поставить искусство на службу власти. На службу конкретной политике, конкретным политическим задачам. И здесь вопрос о свободе творчества как такового уже ставился в зависимости от выполнения тех или иных политических задач.
Еще один момент, который затрагивал повседневность, в продолжение темы монументальной пропаганды. Это отношение к наследию старого искусства.
Ленин в отношении, например, к классической русской литературе был в общем-то консерватор, поэтому призывы радикальных левых политиков о том, что давайте мы сбросим Пушкина и Некрасова с корабля современности и давайте мы теперь будем писать и читать совершенно по-новому, для Ленина такие призывы звучали довольно неприятно. И Луначарский об этом очень много пишет в своих воспоминаниях. Это, с одной стороны, проявление воспитания того, в котором вырос Ленин, у него был любимый роман «Что делать?» Чернышевского, но это, как ни крути, критический реализм, а не какие-то там новаторские модели футуристов, анархистов, даже символистов. С другой стороны, эта идея, согласно которой лучшие, с точки зрения Ленина, Луначарского, других вождей, писатели и поэты прошлого, лучшее с точки зрения их оппозиции к царской власти должны перейти и в новую систему ценностей, в новую жизнь, в новый мир. В этом смысле Чернышевский выигрывает на все сто процентов: мало того, что писатель, так еще и пострадал от режима. Гражданская казнь, каторга и смерть. Ну и в такой же степени хорош Некрасов, в такой же степени особенно хорош ранний Пушкин с его всякими эпиграммами на Александра I и прочей поддержкой декабристов. И в этом отношении непонятен Маяковский. Горький приводит слова Ленина, что он совершенно не понимает Маяковского. Что-то кричит, к чему-то зовет, какие-то совершенно непонятные, нечитаемые стихи у него… Лесенка вот эта знаменитая. Не понимает Ильич преимуществ этого футурологического подхода. И идея о том, что эти старые писатели, старые поэты должны служить уже новым ценностям, построению коммунизма. И, конечно, многие из этих памятников, сохранившиеся до сих пор, в частности, если мы берем Москву, то это памятник Тимирязеву, это памятник Герцену, Огареву, мы тут не можем сказать, что они лишены свойственных классике скульптуры признаков. Они вполне вписываются в общепринятые скульптурные стандарты.
Правда, были попытки создать некие памятники по совершенно новому образцу, это памятники - так называемые головы революционеров. Такой был памятник Марату, такой был памятник Робеспьеру, такой был памятник Кропоткину. Но после того как Ленин на эту голову отрезанную и поставленную на большой куб-постамент посмотрел и сказал, что это какая-то обезьяна, а не наш выдающийся революционер, после этого от этих голов отказались. Вид у них был отнюдь не классический.
И эти памятники создавали некие новые ориентиры на площадях, на улицах. Если мы пойдем по улицам Москвы, опять же можно обратить внимание, что на фешенебельной Петровке, которая до этого, до 1917 года была одной из элитных улиц Москвы, при входе в Петровский пассаж мы видим барельеф рабочего, который, полуобнаженный, крутит какое-то там колесо. И это было совершенно намеренно сделано. Для того чтобы показать, что раньше здесь ходили буржуи, покупали всякие там французские духи и парфюмерию, а теперь здесь у нас будут отовариваться карточки продуктовые простых рабочих, простых советских служащих. Чем Петровский пассаж и занимался во время Гражданской войны.
Еще значимые черты повседневной жизни людей того времени. Есть некоторые закономерности, которые я отмечу.
Как ни странно покажется, деревня жила лучше города в условиях Гражданской войны. Хотя считается всегда, что город живет лучше. Иначе бы из деревни в город не уезжали. Логика такая. Но во время Гражданской войны мы видим совершенно обратную ситуацию. Из города уезжают в деревню. Потому что жить в городе нельзя. Если мы возьмем крупные города тот же Питер, ту же Москву, то мы тут видим существенное сокращение численности городского населения. В разы буквально падает численность населения. Москва, в которой два с лишним миллиона человек проживало (по тем временам это очень большая цифра), осенью 1917 года, сокращается к 1920 году численность населения ровно в 2 раза. Отчасти это, конечно, объясняется тем, что ушел гарнизон, огромный процент мужчин было мобилизовано в Красную армию, Красная армия получила от Москвы 3 стрелковых дивизии, полностью укомплектованных. Но, с другой стороны, люди уезжают, потому что и жить, и работать, и получать какой-то доход вообще, просто-напросто сводить концы с концами в Москве действительно невозможно.
Аналогичная ситуация, даже хуже, в Питере. Питер тоже город, в котором под 2 миллиона человек на момент начала революции. Сокращается численность населения до 70 тысяч. То есть еще более количество сокращения. И здесь уже тоже не только отъезд на фронт или отъезд куда-то в деревню, а даже факты голодной смерти. Конечно, это не блокадный Ленинград, ни в коем случае. Здесь неуместно, наверное, проводить параллели. Но в целом положение было очень и очень тяжелым. А почему? Потому что город живет и существует за счет инфраструктуры. Это транспорт, это электрообеспечение, это тепло, хотя бы печи, хотя бы камины, я не говорю про батареи центрального отопления, хотя такие тоже были и в Питере, и в Москве. Это продовольствие, это транспорт. И по всем этим параметрам мы видим полный провал в период Гражданской войны.
Транспорт у нас ходит по принципу «слава Богу, что еще ходит», а не по принципу, что он пришел и опоздал на 15 минут к остановке. Хорошо, что он, трамвай, вообще пришел. В подавляющем большинстве случаев трамваи перестают ходить, особенно существенно это сказывается зимой, снег не убирают, он так и лежит, и заносит рельсы, заносит дороги, протаптывает человек тропинку и по этой тропинке все ходят. А где дворники? А дворников нет. Они тоже люди, работать за так не хотят и тоже многие из них уехали куда-нибудь в деревню. А буржуи, которых привлекают к уборке улиц, тоже, кстати, такая трудовая повинность, они убирают улицы плохо, медленно, они просто не умеют убирать, потому что они всю жизнь занимались другими делами. Сидели в своих конторах и делали бизнес. И вдруг надо им ломиком лед колоть.
Транспорт не ходит, водопровод не работает. На верхние этажи практически не подается вода. Канализация не работает. Может быть, это, конечно, не предмет для лекции, но можно отметить, что в отсутствие канализации в качестве отхожих мест использовались пустеющие комнаты домов. Там, где нет никаких хозяев, там, где уехали, там просто вот такое место получается у нас. Не самое лучшее.
Батареи парового отопления, где они были, полопались в первую же зиму буквально, замерзла вода.
Электричество подается в Москве по определенным порциям, то есть порядка 3-4 часов вечером, ну и где-то около 2 часов утром. Причем лампочки горят в вполнакала. Очень большие проблемы с топливом. Донецкий уголь, добыча его практически прекращена. Та часть Донбасса, которая давала уголь в Москву, она контролируется белыми, Деникиным, ну и Москва себя обеспечивает за счет дров в основном. Потом уже в 19 году переходит на торф, использует торфяники, в частности Шатурские, но дрова пошли в большом количестве… Причем в качестве дров используются и заборы, и паркет красного дерева, и мебель черного дерева, все это идет в дрова, все это горит в буржуйках. Буржуйка - печка хорошая, но дает она тепло до тех пор, пока она горит. Как только она гаснет, она замерзает, и ничего хорошего. А топить комнаты московские в доходных домах, которые были действительно очень большие, одной такой буржуйкой практически невозможно.
Правда, с другой стороны, мы видим великую жилищную революцию, заключается эта великая жилищная революция в том, что рабочие с окраин переселяются в центр города. Да, они переселяются, да, они получают лучшее жилье, они получают большие по площади квартиры, но эти квартиры, лишенные удобств, даже для простого рабочего становятся далеко не желанным подарком. Может быть, ему лучше в своей избушке жить на окраине, во всяком случае, в этой избушке будет и печь, в ней будет и рукомойник, рядом будет колодец, и рядом будет какое-то отхожее место. Чем в огромном большом доме, буржуйском, где ничего не работает. С другой стороны, мы не можем не говорить о положении дел с продовольствием. Карточная система, как бы критично к ней не относиться, но это система, которая вводится практически повсеместно в России. Причем и у белых, и у красных. Поначалу белые войска, когда они приходят, занимают тот или иной город, здесь один из лозунгов белого движения «Несем хлеб на штыках!» Хлеб - дешевый, белый хлеб. Вступает белая армия, в какой-нибудь город центральной России, в Курск или Орел, и сразу объявляется об отмене карточной системы. О том, что здесь допускается свободная торговля хлебом, ну и, следовательно, тут расчет на то, что крестьянин сейчас этот хлеб привезет и будет его продавать по не самым может быть заоблачным ценам. Но тут же сталкиваются с проблемой спекуляции. С проблемой, которая заставляет потом и белых вернуться к нормированному распределению продовольствия. Ничего другого не остается.
Поэтому в этих условиях деревня живет лучше. Но до поры до времени. Как только начинается политика военного коммунизма, как только в деревню идут продотряды, которые говорят: ну все, хватит тут хлеб держать, у нас вон рабочие голодают. Плюс к тому численность Красной армии к концу войны достигает 5 млн человек. А они хлеб не сеют, не жнут, только потребляют, все это надо кормить, все это надо содержать. Здесь деревня тоже начинает страдать. Но как деревня реагирует, все-таки будет не совсем объективно сказать, что все до единого крестьяне были такие скупердяи, жмоты, кулаки. Тем более, что «кулак» в деревне - понятие достаточно определенное. Это крестьянин, который сам не работает, а использует труд батраков. А если крестьянин работает сам, но при этом богато живет, то это не кулак, то это зажиточный хороший хозяин. Были крестьяне, это некое христианское воспитание здесь сказывалось, которые готовы были отдать, пожертвовать зерно в Красную армию, но когда процент изъятия этих самых продовольственных излишков просто-напросто стал запредельным. Размеров продразверстки никто не устанавливал. Она варьировалась в зависимости от урожая, от посевов, от посевных площадей. Крестьяне на это начинают реагировать сокращением посевов. Потому что если ты сократил посев, то с тебя много и не возьмут. Это приводит к тому, что из-за сокращенных самими же крестьянами посевов, при жутко неблагоприятных погодных условиях, засуха, которая началась в Поволжье в мае - и ни капли дождя не было до августа месяца, начинается голод. Вот тоже прямое последствие Гражданской войны.
Но сказать, что здесь виноват конкретно Ленин, конкретно Советская власть, конкретно сам крестьянин, мы, наверное, не можем. Это совокупность причин, совокупность фактов, которые приводят к этой трагедии. Трагедии, когда даже случаи каннибализма, к сожалению, здесь отмечались.
При прочих равных условиях, если не говорить о сравнении города и села, при прочих равных условиях фронт живет лучше тыла. С точки зрения снабжения. Почему? Потому что и Красная армия, и Белая армия, армии, на которые надеются, которые и должны одержать победу в этой войне, они снабжаются настолько, насколько это возможно. Красноармейский паек - это самый высокий паек, он практически повторяет паек солдата Первой мировой. А это не бедный паек. Это два фунта хлеба. И у белых то же самое примерно.
И первые категории распределения пайков как раз рабочих, Петрограда, Москвы, других каких-то городов, рабочие крупных заводов, машиностроительных предприятий - это тоже первая категория, это тоже обеспеченные по пайкам, по продовольственным категориям населения люди.
С другой стороны, мы видим, что вторая, третья и последняя обывательская категория населения в буквальном смысле слова голодная. Голодный паек, мы видим примеры голодных обмороков, но не наркомов наших, у ученых, у преподавателей, у профессоров университетов многих, которые в данной ситуации оказались невостребованными советской властью в силу каких-то причин - своего происхождения дворянского или принадлежностью к кадетской партии. И они в буквальном смысле слова сводят концы с концами.
Хорошо, может быть, тем, у кого остаются какие-то ценности. Бриллиантовое кольцо или даже золотое обручальное кольцо ценится достаточно высоко. Еще больше ценится империал, золотой рубль, царский. В условиях растущей инфляции печатающиеся деньги не имеют никакой ценности, это не более чем бумага, которая иногда по весу выдается, и ценность ее - ценность бумаги, на которой деньги напечатаны. В этих условиях золотой рубль, золотой царский империал с профилем Николая II - это сверхценность. За этот золотой империал можно получить мешок пшена. Или даже, может быть, мешок муки. Здорово.
Конечно, не у каждого эти империалы сохранились, конечно, очень сильно развита - и это тоже черта повседневной жизни России периода Гражданской войны - очень развита преступность. Причем преступность - это не какие-то карманные кражи, это не воры-форточники, это самые тяжелые формы преступлений против личности, против здоровья - это грабеж, разбой и убийство. Убийство, естественно, с корыстной целью.
Но как-то надо жить. И те, кто уехать в деревню не могут, нет у них ни родственников, нет никаких знакомых, либо идут служить в аппараты Совнаркома, становятся чиновниками, которые хотя бы минимальный размер пайка могут получить и какое-то жалование минимальное могут получать, либо - тоже вот такой вариант, - буквально продают все, что у них есть, все, что у них осталось от старой жизни.
И еще одна черта интересная, как раз характерная в большей степени для горожан, чем для сельских жителей, - это возросший интерес к православию, православным ценностям, православным обычаям, православным обрядам. То, что накануне революции, накануне 1917 года очень многими осуждалось. Считалось, что это какой-то анахронизм, прогрессивно мыслящие люди в Церковь не ходят, это всякие старухи там ходят в Церковь, а прогрессивно мыслящие люди - это материалисты, атеисты, и наша интеллигенция, и даже та часть интеллигенции, которая в Бога, может быть, верила, потому что надо было верить, потому что надо было получать метрики, надо было венчаться, надо было креститься, но глубокой веры, той истинной, подлинной, христианской, православной веры у них тоже не было. Маловерие, безверие было. В период обострения этих нужд повседневных, в период этого состояния на грани жизни и смерти в городах крупных, на фронте на том же самом, пробуждается вера. По воспоминаниям, по дневникам это можно судить, отмечают наши интеллигенты огромное количество молящихся в храмах. Переполненные храмы на Пасху. Несмотря на Первомай, несмотря на монументальную пропаганду, несмотря на эти кумачовые ленты, которые с Кремля свисают и всякие пролетарские праздники, и свержения монументов «царским сатрапам». В церковь люди ходят. Ходят, молятся. И, опять же, состав стал другой. Раньше, может, ходило много рабочих, ходили крестьяне, а теперь - интеллигенция.
Интересный тоже такой сюжет. Когда в Москве буквально вот тоже Первомай отметили 1918 года, а потом праздник - Николай Чудотворец. И завеса красная, которая закрывала надвратную икону на Никольской башне Кремля, сейчас надвратная икона восстановлена, эта завеса сама по себе, действительно сама по себе, это уникальное, не объяснимое явление какими-то физическими причинами. Ветра не было, внутри никто материю не разрезал. Спадает и открывается лик Николая Чудотворца. Изрешеченная пулями икона и осколками избитая, обстреливали когда Никольские ворота во время кровавой недели в Москве, но она открывается, и все видят в этом некое знамение. Возрождения православия, может быть, уже новой веры теперь. Веры, которая будет омыта этими страданиями, этими лишениями русской смуты, которая возродится в будущем новой России.
Но эти настроения, как бы к ним ни относиться, какими они были - подлинные, мнимые, но они были, и, конечно, мы должны учитывать их, когда мы говорим о нашей русской смуте, о Гражданской войне. Каким бы трагичным нам этот период ни представлялся по прошествии ста лет.
Спасибо за внимание.
Проект осуществляется с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.
Гражданской войной в России называют ряд вооруженных конфликтов 1917-1922 годов, которые произошли на территориях бывшей Российской империи. Противоборствующими сторонами выступили различные политические, этнические, социальные группы и государственные образования. Война началась после Октябрьской революции, главной причиной которой был приход к власти большевиков. Давайте поближе познакомимся с предпосылками, ходом и результатами Гражданской войны в России 1917-1922 годов.
Основные этапы Гражданской войны в России:
Не существует какой-либо строго определенной причины Гражданской войны в России. Она была результатом политических, экономических, социальных, национальных и даже духовных противоречий. Важную роль сыграли общественное недовольство, накопившееся в годы Первой мировой войны, и обесценивание человеческой жизни со стороны власти. Стимулом для протестных настроений стала также аграрно-крестьянская большевистская политика.
Большевики инициировали роспуск Всероссийского Учредительного Собрания и ликвидацию многопартийной системы. Кроме того, после принятия Брестского мира их стали обвинять в разрушении государства. Право самоопределения народов и формирование в разных уголках страны самостоятельных государственных образований было воспринято сторонниками неделимой России как предательство.
Недовольство новой властью выражали и те, кто был против разрыва с историческим прошлым. Особый резонанс в обществе вызывала антицерковная большевистская политика. Все перечисленные выше причины собрались воедино и привели к Гражданской войне в России 1917-1922 годов.
Военное противостояние принимало всяческие формы: столкновения, партизанские действия, террористические акты и масштабные операции с участием регулярной армии. Особенностью Гражданской войны в России 1917-1922 годов было то, что она выдалась исключительно долгой, жестокой и захватывающей обширные территории.
Широкомасштабный фронтовой характер Гражданская война в России 1917-1922 годов начала обретать весной-летом 1918 года, однако отдельные эпизоды противостояния имели место уже в 1917 году. Конечный рубеж событий определить также сложно. На территории европейской части России фронтовые сражения закончились еще в 1920 году. Однако после этого были массовые восстания крестьян против большевизма и выступления кронштадских матросов. На Дальнем Востоке вооруженная борьба закончилась и вовсе в 1922-1923 годах. Именно этот рубеж и считают окончанием крупномасштабной войны. Иногда можно встретить фразу «Гражданская война в России 1918-1922 годов» и прочие смещения на 1-2 года.
Военные действия 1917-1922 годов кардинально отличались от сражений предыдущих периодов. Они сломали не один десяток стереотипов касательно управления подразделениями, системы управления армией и военной дисциплины. Значительных успехов добивались те военачальники, которые командовали по-новому, применяли для достижения поставленной задачи все возможные средства. Гражданская война была очень маневренной. В отличие от позиционных сражений предыдущих лет в 1917-1922 годах не использовались сплошные линии фронта. Города и поселки могли несколько раз переходить из рук в руки. Решающее значение имели активные наступления, нацеленные на перехват первенства у противника.
Гражданская война в России 1917-1922 годов характеризовалась использованием разноплановых тактик и стратегий. Во время установления в Москве и Петрограде была использована тактика уличных боев. В октябре 1917 года военно-революционный комитет, которым руководили В. И. Ленин и Н. И. Подвойский, разработал план захвата главных городских объектов. Во время сражений в Москве (осень 1917 года) отряды Красной гвардии наступали от окраин к центру города, который был занят Белой гвардией и юнкерами. Для подавления опорных пунктов использовалась артиллерия. Подобная тактика использовалась во время установления советской власти в Киеве, Иркутске, Калуге и Чите.
С началом формирования частей Красной и Белой армий Гражданская война в России 1917-1922 годов стала более масштабной. В 1918 году военные операции велись, как правило, вдоль железнодорожных сообщений и сводились к захвату важных узловых станций. Этот период назвали «эшелонной войной».
В первые месяцы 1918 года на Ростов-на-Дону и Новочеркасск, где были сосредоточены силы добровольческих подразделений генералов Л. Г. Корнилова и М. В. Алексеева, шло наступление красногвардейцев под предводительством Р. Ф. Сивера и В. А. Антонова-Овсеенко. Весной того же года чехословацкий корпус сформированный из военнопленных австро-венгров, отправился по Транссибирской железной дороге на Западный фронт. В течение мая-июня этот корпус сверг власть в Омске, Красноярске, Томске, Владивостоке, Новониколаевске и на всей территории, прилегающей к Транссибу.
Во время второго Кубанского похода (лето-осень 1918 г.) Добровольческая армия взяла узловые станции: Тихорецкую, Торговую, Армавир и Ставрополь, что фактически определило исход Северокавказской операции.
Начало Гражданской войны в России ознаменовалось обширной деятельностью подпольных организаций Белого движения. В больших городах страны действовали ячейки, которые был связаны с бывшими военными округами и воинскими частями этих городов, а также местными кадетами, эсерами и монархистами. Весной 1918 года в Томске действовало подполье под руководством подполковника Пепеляева, в Омске - полковника Иванова-Ринова, в Николаевске - полковника Гришина-Алмазова. Летом 1918 года было утверждено секретное положение касательно вербовочных центров армии добровольцев в Киеве, Одессе, Харькове и Таганроге. Они занимались передачей развединформации, отправляли через линию фронта офицеров и намеревались выступить против власти, когда Белая армия приблизится к городу их базирования.
Аналогичная функция была и у советского подполья, которое активно действовало в Крыму, в Восточной Сибири, на Северном Кавказе и Дальнем Востоке. Оно создало весьма сильные партизанские отряды, которые позже вошли в состав регулярных частей Красной армии.
К началу 1919 года Белая и Красные армии были окончательно сформированы. В состав РККР вошло 15 армий, которые охватили весь фронт Европейской части страны. Высшее военное руководство было сосредоточено у Л. Д. Троцкого - Председателя РВСР (Революционного военного совета республики) и С.С. Каменева - Главнокомандующего. Тыловым обеспечением фронта и регулированием экономики на территориях Советской России занимался СТО (Совет Труда и Обороны), председателем которого был Владимир Ильич Ленин. Он же возглавлял Совнарком (Совет Народных Комиссаров) - фактически, советское правительство.
Красной армии противостояли объединенные армии Восточного фронта под командованием адмирала А. В. Колчака: Западная, Южная, Оренбургская. К ним также присоединились армии Главнокомандующего ВСЮР (Вооруженными Силами Юга России), генерал-лейтенант А. И. Деникина: Добровольческая, Донская и Кавказская. Кроме того, в общем Петроградском направлении действовали войска генерала от инфантерии Н.Н. Юденича - Главнокомандующего Северо-Западным фронтом и Е.К. Миллера - Главнокомандующего войском Северной области.
Гражданская война и иностранная интервенция в России были тесно связаны друг с другом. Интервенцией называют вооруженное вмешательство иностранных держав во внутренние дела страны. Ее основные цели в данном случае: заставить Россию продолжить воевать на стороне Антанты; защитить личные интересы на российских территориях; оказать финансовую, политическую и военную поддержку участникам Белого движения, а также правительствам стран, образованных после Октябрьской революции; и не допустить, чтобы идеи мировой революции проникли в страны Европы и Азии.
Весной 1919 года были предприняты первые попытки комбинированного удара «белых» фронтов. С этого периода Гражданская война в России обрела широкомасштабный характер, в ней стали использоваться все рода войск (пехота, артиллерия, конница), велись военные действия при содействии танков, бронепоездов и авиации. В марте 1919-го восточный фронт адмирала Колчака начал свое наступление, нанеся удар по двум направлениям: на Вятку-Котлас и на Волгу.
Армии советского Восточного фронта под командованием С. С. Каменева в начале июня 1919 года смогли сдержать наступление белых, нанеся им встречные удары на Южном Урале и в Прикамье.
Летом того же года ВСЮР начали свое наступление на Харьков, Царицын и Екатеринослав. 3 июля, когда эти города были взяты, Деникиным была подписана директива «О походе на Москву». С того момента и до октября войска ВСЮР занимали основную часть Украины и Черноземного Центра России. Они остановились на линии Киев - Царицын, проходящей через Брянск, Орел и Воронеж. Практически одновременно с выходом ВСЮР на Москву, Северо-Западная армия генерала Юденича отправилась на Петроград.
Осень 1919 года стала для Советской армии наиболее критичным периодом. Под лозунгами «Все - на оборону Москвы» и «Все - на защиту Петрограда» была проведена тотальная мобилизация комсомольцев и коммунистов. Контроль над железнодорожными путями, которые сходились к центру России, позволил Реввоенсовету Республики перебрасывать войска между фронтами. Так, в разгар сражений на московском направлении под Петроград и на Южный фронт было переброшено несколько дивизий из Сибири и Западного фронта. В то же время белые армии так и не смогли установить общий антибольшевистский фронт. Исключение составляли разве что несколько локальных контактов на уровне отрядов.
Сосредоточение сил с разных фронтов позволило генерал-лейтенанту В.Н. Егорову, командующему южным фронтом, создать ударную группу, основой которой стали части Эстонской и Латышской стрелковых дивизий, а также конная армия К.Е. Ворошилова и С.М. Буденного. Были нанесены внушительные удары по флангам 1-го Добровольческого корпуса, который находился под командованием генерал-лейтенанта А.П. Кутепова и наступал на Москву.
После насыщенных боев октября-ноября 1919 года фронт ВСЮР был сломлен и белые начали отступать от Москвы. В середине ноября были остановлены и разбиты подразделения Северо-Западной армии, которым не хватило 25 километров, чтобы дойти до Петрограда.
Сражения 1919 года отличались широким использованием маневра. С целью прорыва фронта и проведения в тылу противника рейда использовали большие конные соединения. Белая армия с этой целью пользовалась казачьей конницей. Так, четвертый Донской корпус под руководством генерал-лейтенанта Мамонтова осенью 1919 года совершил глубокий рейд от города Тамбова до Рязанской губернии. А Сибирскому казачьему корпусу генерал-майора Иванова-Ринова, удалось прорвать «красный» фронт около Петропавловска. Тем временем «Червонная дивизия» Южного фронта РККА совершила рейд по тылам корпуса добровольцев. В конце 1919 год начала решительно наступать на Ростовское и Новочеркасское направления.
В первые месяцы 1920 года на Кубани развернулось ожесточенное сражение. В рамках операций на реке Маныч и около станицы Егорлыкской состоялись последние массовые конные сражения в истории человечества. Количество всадников, принявших в них участие с обеих сторон, составляло порядка 50 тысяч. Итогом жестокого противостояния было поражение ВСЮР. В апреле того же года белые войска стали называться «Русской армией» и подчиняться генерал-лейтенанту Врангелю.
В конце 1919 - начале 1920 года была окончательно разбита армия А. В. Колчака. В феврале 1920-го адмирал был расстрелян большевиками, а от его войска остались лишь мелкие партизанские отряды. Месяцем ранее, после пары неудачных походов, о роспуске Северо-Западной армии объявил генерал Юденич. После поражения Польши армия П. Н. Врангеля запертая в Крыму оказалась обреченной. Осенью 1920 года (силами Южного фронта красноармейцев) она была разбита. В этой связи порядка 150 тысяч человек (как военных, так и штатских) покинули полуостров. Казалось, что окончание Гражданской войны в России 1917-1922 годов не за горами, но все было не так просто.
В 1920-1922 годах боевые действия проходили на небольших территориях (Забайкалье, Приморье, Таврия) и начали обретать элементы позиционной войны. Для обороны стали активно использовать укрепления, для прорыва которых враждующей стороне нужна была длительная артиллерийская подготовка, а также огнеметная и танковая поддержка.
Разгром армии П.Н. Врангеля вовсе не означал, что Гражданская война в России закончилась. Красным нужно было справиться еще с крестьянскими повстанческими движениями, которые называли себя «зелеными». Самые мощные из них были развернуты в Воронежской и Тамбовской губерниях. Повстанческую армию возглавил эсер А. С. Антонов. Ей даже удалось свергнуть большевиков с власти в нескольких областях.
В конце 1920 года борьбу с мятежниками поручили частям регулярной Красной армии под управлением М. Н. Тухачевского. Однако сопротивляться партизанам крестьянской армии оказалось даже сложнее, чем открытому давлению белогвардейцев. Тамбовское восстание «зеленых» было подавлено лишь в 1921 году. А. С. Антонова убили в перестрелке. Приблизительно тогда же было разбито и войско Махно.
На протяжении 1920-1921 годов красноармейцы совершили ряд походов в Закавказье, по результатам которых в Азербайджане, Армении и Грузии была установлена советская власть. Для подавления белогвардейцев и интервентов на Дальнем Востоке большевиками в 1921 году была создана ДВР (Дальневосточная Республика). На протяжении двух лет армия республики сдерживала натиск японских войск в Приморье и обезвредила несколько белогвардейских атаманов. Она внесла значительный вклад в исход Гражданской войны и интервенции в Россию. В конце 1922 года ДВР присоединилась к РСФСР. В этот же период, одержав победу над басмачами, которые боролись за сохранение средневековых традиций, большевики закрепили свою власть на территории Средней Азии. Говоря про Гражданскую войну в России, стоит отметить, что отдельные повстанческие группы действовали вплоть до 1940-х годов.
Превосходство большевиков в Гражданской войне в России 1917-1922 годов, было обусловлено такими причинами:
Главным результатом событий 1917-1922 годов стало утверждение большевистской власти. Революция и Гражданская война в России забрали порядка 13 миллионов жизней. Практически половина из них стали жертвами массовых эпидемий и голода. Около 2 млн россиян покинули в те годы родину, чтобы обезопасить себя и свои семьи. За годы Гражданской войны в России экономика государства упала до катастрофических показателей. В 1922 году, по сравнению с довоенными данными, промышленное производство сократилось в 5-7 раз, а сельскохозяйственное - на треть. Империя была окончательно разрушена, а самым крупным из образованных государств стала РСФСР.
„Против организации комитетов деревенской бедноты, против крестового похода сознательных городских пролетариев на деревенских кулаков и богатеев, против проповеди классовой борьбы в среде крестьянства, высказываются все партии, начиная от кадетской и кончая лево эс-эровской.
Все эти партия упрекают Советскую власть и нашу партию в том, что мы искусственно возбуждаем гражданскую войну в деревне, что кроме вреда, наши продовольственные отряды ничего деревне не принесут.
А, между тем, вести, получаемые с мест, из сел, и деревень, показывают, что декрет Центрального Исполнительного Комитета о комитетах бедноты не выдуман нашей партией, желающей якобы, во что бы то ни стало, вызвать напрасную борьбу и бесполезное кровопролитие.
Все вести говорят о том, что борьба бедняков с богатеями, пролетариев деревни с кулаками есть повсеместное обыденное явление, что декрет этот есть правильный и своевременный отклик на голос жизни.
Классовая борьба, которая ведется между беднотой и кулацкими элементами деревни, как это сообщают со всех сторон, часто принимает форму вооруженных выступлений.
Читая провинциальныя газеты, всякие „известия", издающиеся разными губернскими, уездными и даже волостными советами, почти каждый раз находишь любопытнейшие сообщения о самой настоящей войне, самой доподлинной революционной борьбе, которая ведется сейчас деревенской беднотой против своих собственных кулаков.
Волостные советы и комитеты бедноты-бельмо на глазу у мироедов и богатеев, эта деревенская буржуазия, подражая своей старшей сестре-городской буржуазии-устраивает самые настоящие контр-революционные выступления против Советской власти и проявляет не меньше жестокости и зверства, чем буржуазия Тамбова или Самары.
Жизнь Нижегородской губернии дает тому много примеров. Вот село Шарголей, Павловского уезда-кулаки, организовавшись, убили троих большевиков и „сшибли Совет". Но пришли на подмогу Богородицкие и Павловские товарищи и снова „сшибли кулаков".
Вот Козьевская волость, Васильевского уезда. Беднота, в количестве около 200 человек избирает свой Исполнительный Комитет. Кулаки собирают тысячную толпу и ночью устраивают вооруженное нападение на Совет. Совет разогнан, кулаки, производят избиение советских работников. Но беднота не сдает своих позиций, с 20-ю винтовками небольшой кучке людей удается разогнать озлобленную толпу.
Как видно, бедноте приходится вооруженной рукой защищать свои организации. Кулаки-люди дела и не с голыми руками идут на Советскую власть. Они выступают вооруженными и, естественно, что борьба против них выливается в кровавое столкновение. Вооруженные отряды городских рабочих, которые направляются в деревню, оказывают деревенской бедноте безусловную необходимую помощь в ее борьбе против врагов ее, которые вместе с тем являются врагами городского пролетариата.
Часто сами бедняки справляются со своими врагами, не прибегая ни к чьей помощи. Так, в той же Нижегородской губернии, в с. Мигалихи небольшая, но хорошо организованная кучка бывших солдат, пришедших с фронта, крепко держат в руках оружие, с трудом сдерживая напор на волостной Совет кулаков и бессознательной массы, слепо идущей за ними, так как они при вольной продаже хлеба обещают им рай земной.
Мигалихинская буржуазия, как наши меньшевики и правые эс-эры, играет на бессознательности и темноте масс.
Кроме непосредственной борьбы с кулаками за власть на местах, деревенская беднота без всяких декретов делает как раз то самое дело, ради котораго и создаются по декрету комитеты деревенской бедноты.
В упомянутом уже с. Козьеве, после разгона озлобленной кулацкой толпы, беднота производит у кулаков реквизицию зерна, которым и удается засевать поля всей бедноте, причем не остаются без засева и поля кулаков. После этого довольная беднота снова выбирает чисто большевистский Совет.
Из этих нескольких примеров (а таких примеров приводится ежедневно очень много в провинциальных газетах), видно, что декрет о комитетах бедноты ничего не изобретает, ничего противоречащего жизни не создает.
Классовая борьба в деревне ведется, борьба острая, упорная, ожесточенная. Никакие объединенные усилия от кадетов и до левых эс-эров не могут приостановить начавшееся уже давно расслоение деревни и борьбу классов внутри нее.
Декрет Ц.И.К. придает определенный смысл и организованность этой борьбе, и Советская власть, как власть рабоче-крестьянской России, помогает деревенской бедноте против кулаков и богатеев и тем самым показывает, что она, как власть рабочих очень чутко прислушивается к подлинному голосу жизни".
Борис Волин.
В краеведческом материале МОУ «Гыинская средняя общеобразовательная школа» эти событии описываются так:
«За 2-3 месяца до прохождения боев в Гые, сюда приехал чекист Вишнецкий. На территории бывшего гаража (около усадьбы Яговкиной Е.Н., где был колодец) Вишнецкий вечерами собирал мужиков и подолгу разговаривал с ними. Ходил по дворам, знакомился с бытом селян. Уехал на телеге, перед уездом держал речь за деревней, агитировал мужиков вступать в Красную Армию.
В годы гражданской войны в 1919 году белогвардейцы проходили через Гыю, отступая. Летом в июле были сильные бои на территории деревень Гыи и Изошур. Белогвардейцам были представлены списки коммунистов. К счастью, расстрелов и издевательств не было. Но семьи были разорены и разграблены, а мужчин дома не было, все они были в рядах Красной Армии.
После 2-3 дней кровопролитных боев Белослудцев Павел Селифанович
(Сели Павол) вывел отряд красногвардейцев через гыинскую делянку по армейской дороге в апачевский волок наперерез отступающим белогвардейцам. В волоке был жаркий бой. Белогвардейцам уйти не удалось».
А вот мама, а она по воспоминаниям моей прабабушки, рассказывает о боях между Гыей и Изошуром следующее: «Пулемет у красных был на чердаке у моего прадедушки в деревне Изошур, и днем с этого чердака велась сильная стрельба против белогвардейцев. А вечером прадедушка из Изошура шел в деревню Старая Гыя в гости к матери жены (вармай), где квартировались белогвардейцы, и были жаркие совместные пьянки».
В нашем огороде на сегодняшний день мы уже нашли около двенадцати стреляных гильз со времен гражданской войны, нашли так же и ржавый курок от винтовки. А в сентябре 2006 года нашли патрон нестреляный с порохом внутри. Когда порох рассыпали и подожгли, он вспыхнул, как новый.
Красные заняли Гыю, в двух школах поместили смертельно раненых. Остальных раненных увозили в госпиталь в село Люк. В селе Люк в те времена была больница. Раненные в Гые вскоре умирали, их хоронили тут же, в братской могиле. Яму копали Рудин Игнатий, Белослудцев Ефим Сергеевич, Белослудцев Павел Семенович, Белослудцев Иван Егорович и еще несколько новогыинских жителей. После захоронения красногвардейцев за могилами ухаживала русская политическая ссыльная Татаурова Августа Алексеевна, родом из Сарапула. Похоронена она на медьминском кладбище. Она выстраивала детей перед братской могилой, повязывала ленты на липы и вместе с детьми пела революционные песни: «Вы жертвою пали», «Интернационал». Школьный краеведческий материал МОУ «Гыинская СОШ» Кезского района УР
В трёх километрах от деревни Старая Гыя была деревня Изошур. Именно отсюда берёт начало мой род по маминой линии.
Несколько раз Изошур был то в руках у белых, то в руках у красных. Много гильз и по сей день можно найти на месте огородов Изошура.
Однажды в Изошуре засели красные, а Гыю заняли белые. Они перестреливались между собой. Пулемет у красных был на сеновале у Максимова Григория Ипполитовича (моего прадедушки). Дверь открывали и стреляли в Изошур. У красных стояли на берегу Гэйерки пушки.
Население не обижали ни белые, ни красные. Днем красные с белыми воевали, а вечером некоторые жители, оказавшись в гостях у родственников, пировали с белыми. Так делал мой прадед Максимов Григорий Ипполитович, который держал пулемет красных на сеновале у себя, а вечером шел в гости в Гыю к матери жены(вармай), где пил вместе с белыми.
